Теперь ты, Каска, знаешь: я уже в пути.

И несколько из лучших римских граждан

Пройдут со мной отважно

Достойно все опасности пути;

И я ручаюсь, что мне преданы они.

И под Помпеевским крылом:

Сейчас, и в этом ужасе ночном,

Когда на улицах нет и движения;

Всё будет складывается в единении.

И нам благоволит и, в деле верный,

Рукой ведёт кровавой ужас – он безмерный…

КАСКА

Постой, я слышу звук шагов, уж четкий.

КАССИЙ

То Цинна; я узнаю его по походке;

Он наш союзник ведь, сторонник.

О, Цинна, и спешишь куда ты, как поклонник?

ЦИННА

Так это чтобы вас догнать.

А это кто? То Метелл Цимбер, не узнать?

КАССИЙ

То Каска; и он с нами заодно

За наше покушение.

И разве, Цинна, и не рад ты от того?

ЦИННА

Я рад, иль нет. Какая ночь – уж прямо устрашение!

Мы наблюдали раза два иль три её дурные проявления.

КАССИЙ

А разве я с тобой и не про это вот сейчас?

А ну-ка продолжай рассказ.

ЦИННА

О, да, и только лишь для вас!

О, Кассий, если б ты для победы смог

То ты и Брута благородного бы в партию привлёк.

КАССИЙ

Быть и тебе в том деле заодно:

О добрый Цинна, ты возьми письмо

И проследи, чтобы на кресло претора попало бы оно.

Чтоб Брут бы сам нашёл его; и сквозь окно

Пусть попадёт вот это; и ещё скрепи вот сургучом

На статуе для Брута-старшего: быть всё это должно,

Потом вернётесь под Помпея портик,

Тогда вы нас там и найдёте.

Похоже, Деций Брут, да, и Требоний

Сюда идут, и будут вскоре?

ЦИННА

Все, кроме Метелл Цимбера; а он ушёл,

И возле дома, говорили, видели его. Что хорошо,

Что буду я с тобой, и как можно побыстрее

Дайте бумаги те, которые отдать мне вы хотели.

КАССИЙ

Прошу вас сделайте скорее

И в театр возвращайтесь, в здание Помпея.

КАССИЙ

Пойдёмте, Каска, вы и я, нам нужно днём успеть

Увидеть Брута в доме: он на треть

Уже стал наш, а будет весь

Чуть позже, после предстоящих встреч.

КАСКА

Да, оценён высоко он во всех людских сердцах:

И то, что оскорбило бы народ при виде нас,

То его вид сочувствия, как высшая алхимия,

В достоинство и добродетель превращает без усилия.

КАССИЙ

Он – ценность, и огромная потребность всех нас в нём

Вы правильно всё поняли. Давайте же пойдём,

А то уж за полночь; а следующим днём

Мы убедим его – и вместе с ним мы будем заодно.

БРУТ

Эй, Луций, где же ты, ау!

По небу звёздному я же не могу

Понять, когда мне ждать зарю.

Эй, Луций, я кому тут говорю!

Да, признаю мою вину,

Даю поспать, а спит он беспробудно.

Ну, где ты, Луций? Что ты спишь, беспутный!

Луций!

ЛУЦИЙ

Вы звали меня, мой милорд?

БРУТ

Зажги лампады, Луций, и неси мне в кабинет на стол

Когда зажжёшь,

Тогда и позовёшь.

Я буду здесь.

ЛУЦИЙ

Я понял, мой милорд.

БРУТ

И это всё должно приблизить его смерть:

А лично из моих же убеждений,

Причин противиться его персоне нет,

Но только в главных направленьях.

Он будет всё же коронован:

Но вот вопрос; характером ли новым

Или чертой какой его природа наградит,

Иль яркий день гадюку породит;

С которой нужно осторожно обращаться?

Корона ведь ему на что? Ему даруем жало,

Чтобы оно опасность своевольем источало

Злое величие может проявиться —

Общественным слоям большим различием,

И это к власти отвращение, в целом.

Однако, правда, то, что Цезарь

В своей любви всегда был предан.

И чувства преобладали в нём

Над разумом не побольше, чем его резон.

Но это доказательство того,

Что скромность – в прошлой юности, ещё амбиций ждёт подъём.

Когда ползут вверх, смотрят на ступени со смиреньем;

Но, достигая верха, там спиной встают к ступеням,

И, презирая под подошвой слой, глядят на облака,

И те, кто помогал, не будут уж нужны для Цезаря.