- Я пришел смотреть, а не угадывать,- произнес он с очевидным превосходством надо мной. И снова этот взгляд прямо в душу. Ненавижу…- тряпки долой... И платье тоже...

Мои хорошие, подоспели еще иллюстрации:

11. Глава 10

Женщины застыли в нерешительности. Я тоже. Словно бы окоченела.

- Но господин, такова традиция...

- Традиция в том, чтобы лишить ее девственной плевы палкой,- резко возразил он,- остальное- это ваше удобство. Я говорю- вы делаете- или я наплюю на традицию, даже Иннана? Не забывай, что у меня есть еще один пресловутый обряд в запасе и я могу воспользоваться своим правом...

Невольно усмехнулась про себя.

Чертов Карим.

А я ведь и рассчитывала на то, что он воспользуется... Планировала сжимать зубы от отвращения, но разрешить себя взять... Потому что если все пойдет по моей задумке, он никогда не согласится на третий обряд… А если и согласится, то пепел поражения на его языке будет равносилен самому жуткому поражению… Но для этого ему нужно сдаться сейчас, а мне- сдаться ему…

Вместо ответа на вызов резко встала с места и одним движением стянула с себя платье, упавшее на пол безвольной тряпкой.

Красивые золотые повязки на бедрах. Они почти ничего не прикрывали и тоже служили данью традиций. Но наглый мужской взгляд все равно на них задержался.

Карим не стеснялся оценивать мою женскую красоту и даже не стеснялся признать и словами, и видом, что она его волнует, но... Именно в этих признаниях и проявлялось то, насколько далеко он был от меня… Насколько презренна, ничтожна, неинтересна я была для него- покрытая с ног до головы черной тряпкой или вообще без единого кусочка ткани на теле.

Наши взгляды снова встретились. Подавила желание закрыть пышную грудь, когда его глаза спустились от шеи к восставшим на прохладе соскам.

Я легла обратно и сама развела ноги.

Господи, надо представить, что я просто на приеме у врача... Не думать, отключить сознание... Хоть бы быстрее все закончилось...

Старшая жрица снова взяла жезл с полотна и подошла ко мне, опустившись на колени.

По обычаю женщина должна почувствовать боль от дефлорации. Это ее плата за первородный грех. Я знала, что во время сексуального возбуждения твоя плоть может увлажниться самостоятельно, но... смысл традиции был как раз в том, чтобы не настраивать эти самые струны в душе женщины...

Открыто посмотрела на него... Сорвись, Карим. Сорвись. Ради своей страны я пожертвую гордостью и своей честью. Возьми меня, как оголодавшее животное, а после я утру свои слезы и выплюну тебе в лицо, что теперь моя земля свободна...

Он не шевелился. Рассматривал мою плоть, словно бы трогал. Кассия уверяла, что я вся красивая, как произведение искусства. Что во мне есть тонкость, манкость и холодность северной матери, но и огонь бабилонянки- и эти лед и пламень не дадут мужчинам выбора... Что это я, кто всегда будет делать выбор за них...

Откинулась на подушку, глубоко вздохнув. Напряглась, когда услышала скрип. Он встает и подходит ближе... Ну же...

Сорвись…

- Ты играла с собой когда-нибудь, Инна?- вдруг спрашивает он меня на русском, совершенно обескураживая.

Точно. Его мать русская. Он говорит на этом языке точно так же, как это делаю я- свободно. Зато вокруг никто не понимает. Вот его умысел.

Молчу, закусив губу. А он усмехается.

Снова трогает взглядом.

Красивый! Если бы не был таким жестоким и бессердечным, я бы сказала, что самый красивый, кого мне довелось видеть…

-Потрогай свои соски,- снова приказывает. Теперь хрипло.

Вся дрожу. О раздражения, отвращения и злости… Каков же гад… Каков!