Я хмыкнул, и направил магию через правую руку, создавая идеально заточенный, крепкий и гибкий клинок. Толпа загудела ещё громче. Клинок выглядел эффектно, хотя все знали, что любой металл в этом зале испаряется при контакте с телом определённой интенсивности. Это значит, что я едва ли смогу оцарапать Этрейна, прежде чем клинок исчезнет. И это будет означать мою победу.

Рейн усмехнулся и тоже создал клинок, но в его руках он состоял не из металла, а из искрящихся молний. Я сощурился. Мы играли в эту игру из раза в раз: стоит мне коснуться клинком его клинка, как электричество пройдёт сквозь металл и с большой вероятностью попадёт в меня, даже несмотря на перчатки. Поэтому первым делом я создал защитный слой, который будет уводить электричество в землю. А затем приготовился уворачиваться вместо того, чтобы блокировать удары.

Усмешка Этрейна стала шире, будто он прочитал мои мысли, и первым сделал выпад. Искрящееся лезвие с треском пронеслось в миллиметре от моего лица, оставив в воздухе запах озона. Я быстро отклонился назад, чувствуя, как от напряжённого движения хрустнули позвонки.

– Что, боишься? – сощурился Рейн, моментально сменив стойку. Его быстрые удары всегда были похожи на непредсказуемый танец: резкие вспышки, мгновенные перемещения, взлёты и падения в самый неожиданный момент.

– Только разочароваться в твоих навыках, – хмыкнул я, отступая и перехватывая клинок двумя руками.

Я нырнул в сторону, уходя от его очередного удара, и сделал молниеносный выпад. Рейн отбил мой клинок резким порывом плотного магического ветра, а затем вдруг взметнулся в воздух, оставляя за собой ослепительный след молний.

Зал загудел. У него всегда были эффектные приёмы, и толпа их любила.

– Смотришься красиво, Рейн, но удача тебе сегодня не улыбнётся.

Я бросился вперёд, сделав несколько стремительных шагов, и нанес удар снизу вверх. Искры взорвались в воздухе, когда наши клинки столкнулись.

Молния пробежала по моему лезвию, встретившись с магическим контуром защиты, и я почувствовал слабый укол тока в пальцах, прежде чем поток электричества не ушёл в землю.

– Была бы у тебя такая же ловкость, как наглость, – процедил я, сделав резкий выпад.

Рейн отскочил, но я был быстрее. Вложив магию в ноги, я резко сменил траекторию движения и появился у него за спиной, направляя лезвие к его плечу.

– Чёрт, – выругался он, уходя в перекат.

Но было поздно. Моё лезвие успело задеть его плечо прежде, чем испарилось, оставляя лишь слабый след силы.

Толпа взревела.

– Есть! Кай, ты лучший!

Я усмехнулся, но Рейн, вместо того чтобы признать поражение, выпрямился, отряхнул форменный камзол и насмешливо скрестил руки на груди.

– Как же ты мне надоел, Артас, – проворчал он. – Хочешь усложнить задачу?

– О чём ты? – сощурился я.

– Мариса Саргон. Ты ведь так и не трахнул её. Сделаешь это – и я признаю тебя лучшим.

– Сравнил, – хохотнул я. – Дуэль и постель.

– Серьёзно, – клинок Рейна испарился в воздухе, и он стряхнул с ладоней остаточную магию. – На этой арене ты лучший, никто не сомневается. А вот в делах сердечных оплошал.

Присутствующие зароптали, и я замер, прислушиваясь к разговорам. Во время обеда Хранители прислали всем итог по Мари: её признали отверженной до тех пор, пока не проявит себя в испытаниях. И всем было ясно, что посвящения не произошло. Она не стала полноправным членом Игры.

– Это невозможно, – подала голос Сари. – Она пустышка! Не понимаю, почему её вообще ввели в Игру.

– К ней вообще никто не должен прикасаться, – кивнула сидевшая рядом Ливия. – Она прокажённая. Кай, не ведись. Пусть гниёт в одиночестве.