— И вы были послушной дочерью, — кивнула Катрин. — Тогда сейчас вам просто необходимо прислушаться к себе и своему сердцу. Или… к своему телу, — усмехнулась принцесса, — тело, бывает, нам тоже неплохо подсказывает. А что до Жиля — знаете, он не умеет ухаживать за дамой так, как это принято. Он не ваш брат — не станет носить вам розы, рисовать картинки и петь песни. И он, кажется, вообще не понимает, почему франкийские дамы только и делают, что отказываются выйти за него замуж, такого прекрасного. Но если вдруг вам понравится то, что он говорит или делает — не отказывайтесь с ходу от его предложения. Он защитит вас и ваших девочек от всех врагов и не даст скучать ни мгновения.

— Я… я не знаю, есть ли у меня враги. Раньше не было.

— Нет — и хорошо, — не стала спорить принцесса. — И я понимаю, что не на Жиле одном свет клином сошёлся. Завтра на празднике будет много приличных кавалеров, присмотритесь. У мужа в целом отличные офицеры, дураков он не держит. И давайте подберём вам наряд.

— Нет, благодарю вас, не нужно, у меня всё есть, — замотала головой Мадлен.

Но переубедить принцессу, если она собралась что-то сделать, было невозможно. Во всяком случае, Мадлен даже и не представляла, с какой стороны там ещё можно подступиться. Её высочество позвала Одиль и велела показывать хозяйский гардероб. Та показала всё — от сорочек до чепцов, принцесса внимательно осмотрела и похвалила Мадлен за хозяйственность и бережное отношение к вещам, но тут же заявила, что всё это совершенно не годится, чтобы выходить в люди. Раньше, когда она, Мадлен, была супругой одного из Кресси, её наряды были на его совести, а теперь она под покровительством Вьевиллей и должна выглядеть соответственно. Увы, сшить новое уже не успеют, но подогнать что-нибудь — возможно. Тем более что вот этот алый корсет и такая же нижняя юбка — просто отличные, теперь на них нужно подобрать платье.

Принцесса взялась за прицепленное к поясу зеркало и велела кому-то прийти. А пока это кто-то шёл — рассматривала и нахваливала вышивки на одежде Мадлен. И говорила, что ни она сама, ни её дочери, ни тем более невестки так не умеют.

Пришла суровая дама в возрасте матушки Мадлен, и принцесса изложила ей задачу — красивое платье на завтра. Хорошо бы такое, чтобы подчеркнуть и медовые волосы, и тёмные глаза. Дама, оказавшаяся местной портнихой, с ходу сказала, что зелёное бы, но готовой ткани нет, даже если не украшенной, есть чёрный бархат — расшивали для госпожи Шарлотты, но она сказала, что ей пока не нужно, ей бы лиловое, его и сшили, а чёрное вот — лежит.

Тут же было отдано распоряжение доставить тот чёрный бархат и примерить, Мадлен даже слова сказать не успела. И оказалось, что это полностью готовая юбка, расшитый, но не собранный лиф, готовые, но тоже не собранные полоски для рукавов и чепец-арселе, всё это вышито серебряной нитью и мелкими жемчужинами. У Мадлен никогда в жизни не было такого роскошного платья. Принцесса же знай себе командовала — здесь подтянуть, тут убрать, причёску завтра сделаем, сумочку на пояс изготовить из остатков ткани. Портниха и призванные ей в помощь три девушки только кивали и соглашались.

Правда, когда они ушли, её высочество призналась, что просто давно уже никого никуда не собирала. Наряд для Лионеллы на завтра давно готов, свадьба уже бы и состоялась, но — помешали беспорядки, жених был в армии. Увы, ей не удалось поучаствовать в свадебных сборах Анжелики де Безье перед венчанием той с её, Мадлен, братом — а это, как она понимает, было бы любопытно, ну, насколько она, Катрин, вообще представляет себе ту Анжелику. И рассказала, что, по слухам, её супруг притащил обоих — Анжелику и Жанно — в церковь чуть ли не за уши, чтобы не целовались тайком по углам, а делали это, как венчанные супруги. Мадлен представляла Жанно, которого маршал за ухо тащит жениться, и смеялась — ну да, маршалу-то не откажешь.