Еще никогда я не признавалась в своих желаниях постороннему человеку. Это вроде приятно, чувствую некую уверенность в себе.

— А быть практиком — не интересно? — усмехнувшись, спрашивает Райнис.

Мне кажется, или его взгляд потеплел, словно он слышит то, что ему нравится.

— И без меня таких хватает, а вот учить студентов или писать научные статьи — таких меньше.

Он понимающе кивает, и если отбросить тот факт, что мне все еще жарко и его близкое присутствие меня волнует, не могу не отметить, что разговор кажется теперь каким-то правильным.

— Писать статьи скучно, Ласточка. Тебе быстро надоест и ты бросишь это.

— Возможно, — устало выдыхаю я. Тоже самое мне говорила и мама. — Но если мне это нравится, то как оно сможет надоесть? В своем первом интервью на вопрос, как вы добились таких высот в своем возрасте, вы процитировали кого-то там: “Делай то, что любишь, и успех последует. Страсть — топливо для успешной карьеры”. Мне кажется, это прямо в точку.

Владимир как-то внезапно смущается и нервно чешет затылок.

— Ты читала мои интервью?

10. 9.

Владимир

Я — задрот. Серьезно. Мне даже за такое не стыдно, потому что я четко знаю, зачем и куда иду. Но, никак не могу поверить, что молодая девчонка передо мной, такая же любительница научной деятельности, как и я. Это… бл*ть… это даже нет слов.

— Ты читала мои интервью? — шокированно спрашиваю я. У меня кажется ладони потеют, давно меня никто так не удивлял.

Ласточка смущается.

— Вы так спрашиваете, словно это преступление, — теребит в руках свою детскую шапку, будто та сможет ей чем-то помочь. — Да, читала. И не одно. И могу сказать сразу: они все весьма информативные.

Неожиданно. А девчонка не так проста, как я думал. Интересно, она знает, что у меня есть даже статьи? Хм, может, не дошла еще?

— Я удивлен, — все, что могу ответить. — Беру свои слова назад: ты не только кажешься умной, ты… — прикрываю лицо рукой, не в силах подобрать слов. — Ты, оказывается, плаваешь в теме.

Она сначала напряженно смотрит на меня, а затем начинает громко и заливисто смеяться. Красиво. Ярко. Искренне. Именно так, как и положено ее возрасту.

Возраст. Сколько ей? Лет двадцать? Двадцать один? В ее возрасте я стал отцом, стоит об этом не забывать. Пока я жил и строил карьеру, эта девочка ходила в школу. Между нами будто пропасть.

— А вы решили, что я избалованная девица, не знающая ничего? — сквозь смех, спрашивает Ласточка. — Сюрприз.

Черт, девочка. Ты даже не представляешь, что я о тебе подумал, и избалованность — последнее, о чем стоило бы переживать.

Но, что интересно, ее связь с Саввиным теперь мне не кажется чем-то раздражающим. С ее слов, а я думаю, что все правильно понял — они не любовники. Хотя… вот так взяла бы она и призналась, правда?

— Ты спишь с Саввиным? — спрашиваю в лоб, чтобы получить максимально честный ответ, но идея уже не кажется хорошей.

Но для меня эта мысль как зубная боль — не дает спокойно жить.

— Чего? — глаза Ласточки с каждой секундой увеличиваются в размере. — Я… что?

От шокирующего вопроса, лишь беспомощно хватает ртом воздух.

— Ладно, Таня. Остынь. Мы взрослые люди… — кошусь на нее, выхватывая глазами этот долбанный розовый помпон на шапке. Вашу мать, что за детский сад? Помпон? Серьезно. — Прости, я не должен был…

Резать правду матку видимо не к месту, не знаю, что на меня находит в ее присутствии.

— Я определенно точно не сплю с ним… вы чего вообще?!

О, ну классно. Дальше начинается причитания малолетки, даже слова такие используются, что мне нужна явно помощь. Наша разница в возрасте снова очевидна. Так бросается в глаза, что тошно.