— Я поговорю с ней в понедельник, — твердо произносит он, на что я чуть не давлюсь конфетой.

— Зачем?

— Ну, — он обводит глазами помещение, затем снова возвращается ко мне, — во-первых, здесь холодно, зачем студентов подвергать такой пытке, мы же не исправительное учреждение.

Что-то явно новенькое.

— А во-вторых? — осторожно спрашиваю, даже представить себе не могла, что придет момент, когда мы просто вот так сможем пообщаться.

Владимир Александрович тщательно пережевывает последнюю конфету, и очень сильно старается, ведь, кажется, она прилипла к его зубам. Да, и такое бывает.

— Прости, это с непривычки, — смеется он, и мое сердце начинается странно трепыхаться внутри.

Так, что происходит?! Слушаю его смех и… получаю удовольствие от этого звука. Это нормально? Почему я нервничаю?

— Во-вторых, Ласточка, хочу показать, чем на самом деле занимается юстиция, — поясняет. — Это широкий спектр, здесь работы не то что много, ее катастрофически много. Ты, скорее всего, рассчитывала просто приходить и отмечаться, и возможно, в других отделах так и делают, но не у меня в приемной. Я топлю за то, чтобы студентов сразу приобщали к делу. И раз, твой… Саввин, захотел чтобы ты была у меня, то придется работать. Но, согласен, с “Вестником” — перебор.

Слушаю все что он говорит, и даже понимающе киваю, но меня почему-то очень задевает, что он так обо мне думает. Да, нотариат — не моя мечта, но я не ждала, что буду просто отмечаться. Я не такая, не для того столько потрачено времени на учебу.

— Вы не можете всех сгребать под одну гребенку. Кому-то, конечно, хотелось ничего не делать, а кому-то нравится чем-то заниматься. Не думали об этом?

— Кому? — насмешливо фыркает Райнис. — Вы сюда приходите после тяжелой сессии, впереди диплом и государственный экзамен, а дальше взрослая жизнь. Что-то не вижу ни у кого из новоприбывших желания поработать. А у тебя — тем более.

От возмущения начинаю в буквальном смысле задыхаться. Видимо мне показалось, что с ним можно “просто” общаться.

— Вы не знаете меня, зачем так говорите?

Да как он смеет вообще? Возможно, в чем-то он и прав, но его мнение, слава Богу, ко мне не относится.

— Я не первый год живу, Татьяна, поверь, читать людей умею, — снисходительно отвечает он, продолжая жевать мои конфеты.

— И что же вы прочитали во мне? — скрещиваю руки на груди, ожидая субъективной характеристики.

— Уверена, что хочешь это знать? — хмурится начальник.

После такого вопроса начинаю сомневаться, но раз начали, стоит и продолжить. Все вокруг только и делают, что говорят о его уме и обостренном чувстве справедливости. Пускай.

— Если я спрашиваю — значит мне интересно.

Райнис слегка прищуривается и копирует мою позу. Неужели подбирает в голове достойный ответ, чтобы было по-мягче? С трудом в это верю.

— Зачем тебе это все? — неожиданно спрашивает он.

— Что — все?

— Ты молодая красивая девочка, уверен, не настолько умная, какой хочешь казаться. Пытаешься убедить всех вокруг, включая меня, что тебе нужен опыт, что ты так хочешь работать, но мы оба знаем, что тебе это не нужно. Ты уже нашла свое место под солнцем, к чему напрягаться?

Это перебор. Он не имеет никакого права так со мной разговаривать. Если у моих родителей есть связи и деньги, еще не значит, что у меня удобное место под солнцем. Мама специально все делает так, чтобы в случае чего, у меня всегда был план, чтобы я не осталась на улице без гроша в кармане. А на Саввина я особо не рассчитываю. Сегодня он что-то делает, а завтра выбросит меня на помойку, как когда-то сделал это с мамой.