— Гор! Место! — из кустов вылетел Ефим, держа в руках поводок. — Бес ты окаянный!

Но увидев нас в окне, тут же приосанился и поклонился.

— Простите, барышня, если он напугал вас, — виновато произнёс мужик. — Опять ведь подкоп сделал!

— Ничего, он же не достанет до нас, — посмотрела я на довольную морду пса. Тот сразу завилял хвостом.

— Гораций, место! — Ефим снова попытался словесно достучаться до меделяна, но тот ухом не повёл и всё смотрел на меня счастливыми глазами. Тогда слуга, видя, что тот не проявляет агрессии, попытался прицепить поводок к ошейнику, но пёс неожиданно грозно зарычал, клацнув зубами в паре сантиметром от руки мужчины.

— Ах ты чертяга бешеная! — Ефим отскочил от животного, ругаясь. — Пойду барина позову, может, он его послушает.

Сплюнув на землю от досады, слуга поплёлся из сада.

— Гораций, айя- яй, — покачала я головой, пригрозив пальцем псу, — разве можно так народ пугать? Посмотри, как все трясутся от одного твоего грозного вида. Так с тобой никто дружить не будет.

Меделян склонил голову набок, внимательно слушая, отчего выражение его морды стало таким милым, что даже Маша удивилась и засмеялась.

— Быстро пошёл на место, а то я тебя в Дивное не возьму. Останешься тут куковать один, — продолжала я уговаривать пса. Гораций вскинул морду кверху, заскулил неожиданно, перетаптываясь на месте, а потом, опустив голову и хвост, поплёлся по дорожке в сторону вольера.

— Вот молодец, — похвалила я собаку.

В этот момент граф появился в саду, прихрамывая, поспешил к питомцу, но увидев, как тот спокойно возвращается в свою обитель, удивлённо посмотрел в открытое окно, где мы с Марией навалились на подоконник.

— Всё в порядке, Константин Александрович, — помахала я ему рукой, — Гораций уже идёт к себе.

— Вот те раз! — Ефим нарисовался рядом с хозяином. почёсывая затылок. — Опять барышню послушался.

— Спасибо, Софья Андриановна, — нахмурился граф и перевёл взгляд на пса, который не спеша шёл по дорожке дальше, не обращая ни на кого внимание.

— Можно я заберу его в Дивное? — улыбнулась я жениху. — Мне кажется, ему будет там лучше, чем сидеть всё время в вольере.

— В Дивное? — брови графа взметнулись вверх. — Я его из Ильинского забрал, так как он постоянно кур и гусей таскал. Боюсь, это плохая идея, Софья Андриановна.

— Ничего, у меня не забалует, — уверенно ответила я. — Вы же видите, что он меня слушается. Уж мы с ним найдём общий язык.

— Я подумаю, — нахмурился хозяин. — Скоро обед, жду вас в столовой.

Развернувшись, он с прямой спиной покинул сад.

— Софья, я боюсь Гора, — чуть слышно произнесла Маша, повернувшись ко мне. — Он очень злой.

— Не бойся, — улыбнулась я, погладив её по голове. — Просто ещё никто по-настоящему не любил его, держат всё время в тесном вольере, вот он и агрессивный.

— Ты его не боишься? — удивилась девочка.

— Нет. По-моему, Гораций очень умный и хороший. Будет нам настоящим другом и охранником, вот увидишь.

— Барышня, а как же Ильинское? — вдруг спросила Настасья, когда я отвернулась от окна. — Мы думали, вы будете там жить с барином.

— Нет. После свадьбы мы поедем в Дивное, — строго посмотрела я на девушку. — Так решил Константин Александрович.

Горничная поджала губы, поняв, что сболтнула лишнее.

— Я очень хочу в деревню, — обрадовалась Маша.

— Обязательно поедем все вместе, — заверила я девочку.

Вскорости нас позвали на обед, и мы пошли в столовую. Я еле высидела и ела без аппетита, так как постоянно ощущала на себе тяжёлый взгляд Александры Антоновны. Мне казалось, она рассматривала меня с ног до головы: как сижу, как ем, как будто проверяла, достаточно ли хороша я для её племянника.