Однако я видел, как ей нравятся визги умирающих тварей.

Любовница ночевала у меня уже неделю, начиная с того самого дня, как убогая отправилась туда, где ей самое и место.

– Сними к чертовой матери, – велел я.

– А я подумала, будет забавно, – засмеялась аколитка и сделала вид, что идет по подиуму. – Просто не верится, что твоя жена носила это убожество! Впрочем, у нее все вещи такие – ни одного приличного платья. Ни вкуса, ни кожи, ни рожи, ни мозгов. Повезло же тебе с женой, мой ненаглядный! Я вообще не понимаю, почему ты до сих пор не избавился от ее вещей! Хочешь, завтра лично отнесу их на свалку?

Я молчал, просматривая отчет о прошлом рейде в Хельмдолл, предоставленном Бладиной.

Он был хорошим и подробным, составленным по всей форме – не придраться.

Вроде все, как обычно – дозор обнаружил в лесу очередной залом. Нечисть мы уничтожили, и Бладина это зафиксировала.

И все-таки, что-то в нем цепляло мой взгляд.

Когда год назад Бладину прислали к нам в дозор по распределению, я и подумать не мог, что девчонка окажется настолько толковой.

Во всех смыслах этого слова.

В принципе, я на тот момент даже не собирался с ней спать, хотя сразу обратил внимание на смазливое личико и легкую фигурку.

На тот момент у меня было столько любовниц, в том числе среди замужних дам Твинбрука, что я бы даже не смог назвать точную цифру.

Знала ли о них моя дорогая женушка Максимилиана?

Скорее всего, догадывалась.

Но, честно, мне на это абсолютно наплевать.

Даже уже имея связь с Бладиной, какое-то время я продолжал спать с другими женщинами.

Но постепенно и как-то незаметно Бладина вытеснила их всех, став единственной моей любовницей.

Определенно, эти отношения стали особенными.

По крайней мере, никакой другой женщине я бы не позволил так быстро обосноваться у себя в особняке после выдворения своей придурошной жены.

В Блади мне нравилась ее ненапряжность, легкость на подъем, хорошая профессиональная подготовка, но главное – ее фантастическая раскрепощенность.

Бладине не нужны были все эти предварительные ласки, и танцы вокруг постели, которые так любили обычные женщины.

Она заводилась с полуоборота, как хороший автомобиль, и давала безотказно и неутомимо.

Вот и сейчас, Бладина наконец-то сбросила халат Максимилианы, и оставшись в чем мать родила, плюхнулась ко мне на колени.

– М-м-м-м, ненаглядный мой, так что же ты думаешь – ведь явно пришла пора избавиться от этого и прочего мусора, связанного с твоей женой? – и девушка кивнула на халат, который уродливой кучей осел на полу.

Я и сам был бы рад сделать это, чтобы и духу убогой не осталось в моем доме.

Но пока это делать было нельзя.

– Только после того, как придет официальное заключение о том, что Максимилиана – «блуждающая разумом», – поморщился я. – От него зависит все.

– И когда же пришлют эту бумажку? – невинно захлопала ресницами Бладина. – Ты же сам знаешь, что она – курица и полная кретинка! Не понимаю, почему эти доктора медлят и никак не освободят тебя от этого жирного груза! Когда эта свихнутая Мадам Клуша сгинет в небытие, как ее отец?

– Макбрайд клялся и божился, что все в порядке, и он утрясает какие-то формальности, – пожал плечами я и напомнил. – Ее отца мы искали всем дозором...

– Старик просто забрел в лес и был поглощен нечистью. Ничего удивительного – он же городской сумасшедший! Все же знают, что в Хельмдолл ходу нет, только безумный мог туда отправиться, – отмахнулась Бладина. – И она такая же, вся в него! Грязная, грязная наследственность, дурная кровь! Не понимаю, почему его не поместили в психушку и не признали «блуждающим разумом»?