Запах Кайзера – остро-мужской, отдающий опасностью и возбуждением, очень напомнил один дорогой мужской парфюм из моего мира. Ноты горечи и хвои, замши и древесного янтаря…

В этом возбуждении не было ни капли от сексуального. Это было возбуждение хищника, который загнал в угол истекающую кровью жертву.

Тонкие крылья носа Кайзера чуть подрагивали, как будто он действительно обонял его – запах моей крови, и не было для него ничего желаннее этого.

– Мне донесли, что ты собиралась сбежать отсюда, убогая, – проронил муж, глядя на меня сверху вниз.

Я чуть было не чертыхнулась про себя – даже не представляла, что тот котейка за оградой психушки обойдется таким боком!

Даже подумать о побеге всерьез не успела, а его уже пресекли, причем таким конкретным образом.

– Знаю, что с построением мыслительных конструкций у тебя туго, поэтому любезно предупреждаю, Максимилиана, что это очень, очень плохая идея, – продолжал Кайзер.

От вкрадчивого голоса инквизитора меня мороз продрал по коже.

Боже мой, Макси, как ты вообще могла связаться с этим чудовищем?!

Контраст между холодной аристократичной мужской красотой Кайзера и веющей от него жестокостью был настолько ярким, что я с трудом могла выносить его близость.

Инквизитор не просто давил – он готов был буквально морально стереть меня в порошок.

Захватив мой начес на затылке, Кайзер задрал мою голову назад, и склонился еще ниже, вбивая каждое слово, точно молотком прямо по моим нервам.

– Я знаю, что ты пойдешь на все, лишь бы быть со мной. Однако, в том случае, если ты захочешь каким-то образом все-таки выбраться отсюда, и быть моей супругой… – Кайзер дернул рукой, больно задирая мой подбородок еще выше, так, что слезы выступили на глазах. – Я устрою тебе такую семейную жизнь, женушка, рядом с которой все, что было до этого, покажется благословенным раем.

У меня было, что ответить мерзкой самодовольной скотине – о, если бы я только могла бы говорить, или хотя бы шевелиться!

Инквизитор, наконец, отпустил мои волосы и, брезгливо отряхнув свои черные кожаные перчатки, проронил, покачав головой:

– Существуют же такие женщины, как ты, Максимилиана… В тебе нет ни капли гордости, самоуважения, хоть каких-то зачатков характера. Все тот же тупой, маловыразительный воловий взгляд, полный обожания. За столько лет, что я тебя знаю, в нем не изменилось абсолютно ничего. Твои примитивные эмоции смешны. И всегда были такими.

Я скрипнула зубами – высокомерному ублюдку, разумеется, даже в голову не пришло, что я смотрю на него не с былым восхищением Максимилианы, а с безграничной ненавистью!

Хотя, догадываюсь, в чем дело.

Это уродливые очки с толстыми стеклами, такие тяжелые, что на моем лице, кажется, обосновался целый дом!

Они все портили, полностью искажая мой облик.

Видит бог, я должна от них избавится!

Уж, если в моем мире существуют операции по восстановлению зрения, то в этом мире магии и подавно.

В безуспешной попытке дать отпор мерзавцу, я хотела сказать ему пару ласковых, но издала только мычание.

– Уверен, если сейчас снять с тебя чары, позволить двигаться и говорить, ты снова станешь пресмыкаться, как пресмыкалась в моей спальне каждый раз, выпрашивая, чтобы я тебя взял, – с бесконечным презрением проговорил Кайзер. – Знаешь, твой бешеный восторг от этих… актов был омерзительным. Как же тебе нужно было мало для счастья, убогая несчастная Максимилиана Видаль... Ведь ты Видаль, никакая не Роуэн. И никогда ей не была.

Я нахмурилась, пытаясь вспомнить – если Кайзер так ненавидел и презирал Максимилиану, то почему женился на ней? Почему спал с ней?!