За те шесть месяцев, что я могу пробыть в замке, можно раскрыть немало тайн и добыть доказательства вины Ренуара. Ну, а в случае, если я всё-таки ничего не найду, я смогу отомстить ему по-другому – я сбегу из замка, обставив всё так, чтобы все подумали, что это – очередное исчезновение жены маркиза. И получив еще одно подтверждение того, что проклятие Лефевров существует, ни одна разумная девица уже не согласится стать его женой.

Воодушевленная этой мыслью, я кивнула:

– Хорошо, ваша светлость! Я готова заключить с вами договор. Только я требую увеличить плату до двухсот золотых монет. Да, и наряды, которые я получу как ваша супруга, останутся у меня и после расторжения брака!

Мне показалось, это должно убедить его, что в этом союзе я преследую исключительно корыстный интерес.

Так оно и случилось – он рассмеялся:

– Договорились, мадемуазель! Завтра утром я заеду за вами, и мы скрепим наш союз подписями в брачной книге городской ратуши.

Да, временные браки не предполагали церковного обряда – иначе я ни за что не согласилась бы участвовать в подобном обмане.

– И не забудьте какой-нибудь документ или свидетеля, который подтвердит вашу личность!

Эти слова его светлости повергли меня в шок. Как я могла предъявить что-то, что свидетельствовало бы, что я – Айрис Мюссон, если я на самом деле таковой не была? Более того, в Велансии женщинам вовсе не были положены никакие документы – сведения о них обычно записывались в документы их отцов, мужей или братьев. И по всем подобным документам я была Айрис Амальрик.

К счастью, вернувшись в пансион мадам Преваль, я нашла в своем дорожном саквояже расписку королевского казначея, утверждавшую, что он принял от Айрис, племянницы его милости барона Антуана Мюссона, пять золотых монет в качестве добровольного пожертвования на снаряжение королевской экспедиции к Дальним островам. Я достала чернила и салфетки и довольно ловко поставила кляксу на словах «милости барона» – теперь их уже нельзя было разобрать, но вполне можно было предположить, что в бумаге речь шла о его преподобии, то есть, как раз о священнике, племянницей которого я назвалась.

Расписку эту я получила пять месяцев назад, когда в город Бюше, где проживал дядюшка, из столицы для сбора пожертвований прибыл казначей из Веланса. Дядюшка же тогда как раз занемог, но и не принять участие в столь благом, по его мнению деле, для него было немыслимо. Вот он и передал деньги через меня, а теперь это оказалось весьма кстати.

Дав чернилам высохнуть, я снова аккуратно сложила бумагу и сунула ее в карман пальто.

Его светлость прибыл к дому мадам Преваль сразу же после завтрака, и через четверть часа мы с ним уже сидели в большом красивом кабинете на первом этаже ратуши, где нас принимал сам мэр, гордый от того, что ему выпала честь быть полезным маркизу Ренуару. Моя справка не вызвала у градоначальника ни малейших подозрений, и он каллиграфическим почерком вписал в толстую книгу сначала титул и имя маркиза, а потом и моё – Айрис Мюссон. Потом перо было передано его светлости и, наконец, мне, и оба мы поставили завитушки в тех местах, на которые указал чиновник.

Союз был заключен, и после поздравлений мэра маркиз галантно поднес к губам мою руку. А я едва сдержалась, чтобы не отдёрнуть ее.

18. Глава 18

Мадам Преваль пришла в восторг от новости о моем временном браке с маркизом. Она пожелала мне всего наилучшего и посоветовала получить от этого союза как можно больше приятностей.

А когда мадемуазель Тьери ядовито усмехнулась: «Ну, вот и вы, мадемуазель Мюссон, не посчитали зазорным кому-то продаться», наша хозяйка дала ей решительный отлуп: