- Срок твоей стажировки подходит к концу, - сообщает она, дождавшись, когда я устроюсь на стуле. – Ты неплохо справлялась с обязанностями, со временем из тебя получится хороший специалист.

- Спасибо.

- Да… Так вот… Безусловно, я дам тебе рекомендацию и направление на биржу труда.

Что?! Я не ослышалась? К горлу подкатывает ком, становится трудно дышать. Мне только что отказали от места?

- Почему… - Я почти не слышу собственного голоса, поэтому откашливаюсь и повторяю: - Почему?

Начальница недовольно кривится, это неудобный вопрос.

- Мы решили, что пока вакансия останется свободной, - нехотя говорит она. – Леся, я подпишу документы уже сегодня, и по ним стажировка будет длиться полный срок. Но ты можешь не выходить на работу в понедельник, у тебя целая неделя для отдыха.

- Спасибо, - выдавливаю я.

Поднимаюсь, потому что аудиенция окончена. Я должна держать лицо – и улыбаюсь, как глупая кукла, хотя скулы сводит от горечи обиды.

- Зайди за бумагами в отдел кадров. Можешь сказать, что я тебя отпустила пораньше.

Я возвращаюсь к своему столу, чтобы собрать вещи. При виде меня Даша делает круглые глаза. Видимо, мне плохо удается притворство: губы дрожат, в носу щиплет. Показываю ей жестом, мол, позже созвонимся. И уже знаю, что сама не наберу номер, да и навряд ли отвечу. Мы не стали подругами, и я не хочу показывать свою слабость Даше.

Это все воспитание. Меня считают высокомерной, но это не так. Семья приучила меня скрывать свои чувства. Не показывай слабое место – туда ударят. Не открывайся, не делись секретами – тебя подставят. Даша будет напоминать и об Олеге, и о потерянных возможностях. Лучше всего, уйти из клиники и навсегда забыть все, что с ней связано.

Направление на биржу труда – это, конечно, замечательно. Оно сократит время ожидания, у соискателей с направлением своя очередь, и она короче. Однако на бирже мне не предложат вакансию в столице, таковы правила. В клинику меня устроил отец, по знакомству, за взятку. Это был мой единственный шанс остаться в столице.

Меня устроила бы работа в каком-нибудь тихом пригороде, но тогда зарплаты не хватало бы на оплату собственного жилья. Отец ясно дал понять, что больше не намерен меня содержать, он и так слишком долго оплачивал мои прихоти. Его идеал – женщина-домохозяйка, и он давно порывался найти мне мужа по своему вкусу. Я же мечтала о независимости.

Вернуться домой – отказаться от мечты. К тому же, в доме отца всем заправляла его жена, моя мачеха. А у нас с ней странные отношения.

Да, именно так – не плохие и не хорошие, а странные. Я не помню родную мать. По словам отца, она сбежала, едва мне исполнился год. Он не любил откровенничать, но из рассказов слуг я узнала, что она была то ли певицей, то ли актрисой. Отец ее сильно любил, и женился вопреки родительской воле. Но хорошей женой мама не стала – ей было тесно в доме, как птице в клетке. И она уехала, оставив меня отцу в утешение.

Думаю, это всего лишь красивая сказка. Мать меня бросила, а отец сделал все, чтобы я не повторила ее судьбу.

Вскоре он опять женился, и в этом браке у него родились двое сыновей: Лука и Денис. Лука на два года младше меня, а Денис – на три. Их мать, Нора, никогда меня не любила. Она исправно заботилась обо мне: следила, чтобы я была накормлена и чисто одета, обновляла гардероб, интересовалась учебой, советовала книги, водила на занятия музыкой и рукоделием. Но не любила, нет. Она никогда не обнимала меня, не целовала на ночь, не спрашивала, чем я увлекаюсь, а о моих наивных детских откровениях докладывала отцу.