Не ждет! Не любит! Забудь проклятое слово! Это ненастоящее, это ненадолго!

Надолго…Навечно. Ты же знаешь! Отдай его ей…отдай и тебе станет легче!

А если сожмет руки? Если раздавит, если разобьет…мы оба сдохнем! Заткнииись! Она нам не нужна!

Нужнааа…она нужна…Это ты лжешь…себе. Ты ее любишь!

Я тебя уничтожу, если еще раз посмеешь произнести это слово»

Ходил зверем возле ее комнаты и не разрешал себе приблизиться настолько, чтобы ощутить запах шелковистых золотых волос и ладони зудели от жажды прикоснуться к ним, пропустить сквозь пальцы. Член вставал только от одной мысли о ее теле, о ее обнаженной груди. До боли в яйцах хотелось намотать на кулак золотые длинные пряди и яростно долбиться в сочную глубину ее тела. Долбиться пока лживое счастье не взорвётся перед глазами ослепительной вспышкой оргазма…которого он не испытывал с момента ее исчезновения. Ему уже казалось, что его пах и яца разорвет от наполненности и воздержания.

***

Хан вдруг осознал, что ему до боли не нравится, когда к ней кто-то прикасается, даже этот врач, который осматривает ожоги на ногах и порезы на ладонях вызывает дикое желание вывернуть ему руки и отрубить пальцы за то, что трогает ее, смотрит на тонкие лодыжки, касается маленькой ступни.

Ему все еще не верилось, что тонкие руки Ангаахай смогли тащить деда через весь коридор. Отважная, безрассудная, сумасшедшая. У него пока все это в голове не укладывалось. Он не понимал…его этому не учили, он этого не видел. Разве нормальные люди способны на такие поступки? Вопреки здравому смыслу…Маленькая птичка, ЕГО птичка спасла самого Скорпиона от смерти. Спасла человека, о чьей кончине молился каждый кто его знал, даже его самые близкие родственники.

Перевел взгляд на врача и когда ловкие пальцы провели мазью по ожогу, Хана затопило неудержимой яростью. Как будто все эти прикосновения клеймили белоснежного лебедя, пачкали перышки.

Подошёл к врачу и прорычал:

- Пошел прочь. Не прикасайся к ней!

Доктор тут же вскочил со стула и почтительно склонил голову.

- Господин Батыр просил меня позаботиться о своей невестке.

- О нем заботься! Ясно? Пока я сам тебя не позвал не смей сюда входить! И никто пусть не входит! Я сам!

Провел яростным взглядом низкорослого, худого врача. Надо ужесточить охрану комнаты Ангаахай. После пожара вся родня съехалась в дом Тамерлана. Так принято и положено. Он дал им приют в своих стенах до восстановления особняка деда.

И среди гостей есть тот, кто сделал попытку убить Батыра.

Подошел к Ангаахай и склонился над ней, опираясь ладонями о подушку с обеих сторон от ее головы. Всматриваясь в бледное лицо, такое до боли красивое, идеальное, нежное. И бешеная злость начинает утихать, по венам разливается тепло, дикие твари внутри него склоняют мощные головы и прячут острые когти.

- Почему? – спросил очень тихо, всматриваясь в ее глаза. Один раз он уже задавал ей подобный вопрос…

- Потому что он человек… и я человек. Потому что он твой дед и он тебя любит…и я люблю…тебя.

То ли безрассудная, то ли святая и внутри саднит, болит, режет. И Хан не знает, что это такое, что это за чувство, сводящее его с ума и заставляющее задыхаться без нее. Взял тонкую руку с забинтованными пальцами и невольно поднес ее к губам, вспоминая рваный порез между пальчиками и ощущая, как возвращается та самая разрушительная волна, которая превратила его в безумца, когда он метался и искал Ангаахай. Как расшвыривал в стороны гостей, как принюхивался, словно зверь и сатанел от понимания, что ее нигде нет. Он орал ее имя, ломился в каждую из комнат. Он перестал быть собой …тот чокнутый, испуганный мальчишка носился по особняку деда, задыхаясь в истерической панике и трясся от боли и страха, что он опять ничего не может сделать, он опять бессилен перед стихией, он слаб и немощен. Если б не проклятая, сумасшедшая ворона Хан бы не нашел Ангаахай. Ему и в голову не приходило, что жена могла пойти следом за дедом…