– Еще! – потребовал Алево, и его пока скрытый трикотажем член дернулся, подтверждая безотлагательность этого требования.

Сделала шаг ближе к нему и опустила платье вместе с бельем до талии, выставляя себя напоказ, и буквально уплыла на волнах кайфа, когда мой партнер резко ударил затылком в мягкую спинку кресла, как если бы получил удар в челюсть, и, сжав зубы, с посвистом втянул воздух.

– Я знал… во имя Богини… я знал, – пробормотал он, глядя на мои соски так, что мне показалось – уже их облизывает. – Розовые, как бутоны уисса за мгновения до расцвета!

Я не знаю, что за уисс, но это и перестало иметь значение, когда Алево сломался первым и, подавшись вперед, сгреб в кулак собравшуюся на мне складками ткань и грубо дернул к себе. Я потеряла равновесие и повалилась, но не испугалась упасть, он подхватил молниеносно, выпрямил, как куклу, позволив поймать баланс, сполз на пол на колени и, без единого слова уткнувшись лицом в мой лобок, прижал горячий рот к вершине естества. Все происходило так быстро, что первый вскрик у меня успел вырваться, только когда он так же молча и стремительно вскинул мою ногу на свое мощное плечо, в тот же миг сдвигая мокрую ткань в сторону и вторгаясь языком. Я не рухнула сразу лишь потому, что его ладони внезапно легли на мои ягодицы и сжали их жестко, до боли, в то время как рот нападал беспощадно, без передышек, позволяя следовать по единственно возможному маршруту – к уже сверкающей передо мной радужными всполохами разрядке. Моего тела словно и не было, кроме тех мест, где он ласкал и держал, все остальное – лучистая энергия и воздух, готовые взорваться, как только Алево решил бы высечь из меня последнюю искру. И он не стал тянуть с этим – надавил губами, втянул, целуя со свирепой интенсивностью и напором, а потом укусил, не больно, но попав так идеально, что я воспламенилась и закричала, выгибаясь и судорожно цепляясь за его волосы. Он не подождал, пока меня хоть немного отпустит, вскочил, развернул и перегнул через подлокотник кресла. Раздвинул ноги почти грубым рывком, вклинив свои бедра, и меня с новой силой затрясло от первого гладкого скольжения его плоти по моему мокрому от его ласк центру. Сама подалась навстречу, жаждая вторжения и давления, и почти уже получила их, затаила дыхание, готовясь принять все, что он пожелал бы дать.

– А ну отойди от нее, мать твою, урод похотливый! – Ворвался в мир моего бесконечного вожделения низкий голос Кокса, который я не сразу и узнала. Таким жутким, как рычание зверя, я не слышала его ни разу, даже в минуты крайнего гнева.

Отрезвление наступило моментально, будто чья-то властная рука переключила во мне рубильник с положения «желание» на «стыд».

– А я все думал, когда же ты появишься, – насмешливо произнес Алево, и не собираясь отстраняться. – Интересно было, позволишь мне оттрахать ее или не выдержишь все-таки.

Боже, что за ужас! Я, полуголая, нагнутая, как дешевая шлюшка, перед единственным другом и мужиком, что, похоже, просчитал нас, как лохов безмозглых. Пока я тут мнила себя роковой женщиной и соблазнительницей экстра-класса, он, выходит, потешался и ждал, когда мы спалимся со всеми потрохами? Черт, мы в глубочайшей заднице!

И вспомнив, что его, кстати, нисколько не обмякший член все еще у моей задницы, я взбрыкнула, вцепившись в противоположный подлокотник, рванула свое тело из-под Алево. Он не стал меня удерживать, только проследил насмешливым взглядом за тем, как скатилась клубком с кресла и метнулась в сторону, по-дурацки прикрываясь руками.