Я завороженно слушала Кланца и представляла Августа — мальчишку, которым он когда-то был. Черноволосого, высокого, крепко сбитого, с серьезным и угрюмым взглядом. Вспыльчивого, но рано научившегося владеть собой. Любящего своего отца и мечтающего надеть мундир и покорить мир.

— Что ж, долго уговаривать меня не пришлось. Август прекрасно подходил для моих целей. Он был молод, исключительно здоров. И однажды, хмурым дождливым днем, после необходимой подготовки, с помощью моей жены я погрузил Августа в магнетический транс и выполнил эту операцию.

Она прошла успешно — вы видели. Спустя лишь неделю Август был уже на ногах. Мы подправили энергетическую реплику его организма, поэтому он стал крепче других людей. Я не сделал сверхчеловека, еще нет, до этого далеко! — но его ждала долгая жизнь без болезней, от которых страдает большинство.

— Вы знаете, что он не погрузился полностью в магнетический транс и чувствовал, как вы его… кромсаете? — спросила я с усилием.

У меня сердце сжималось в груди, волоски на затылке встали дыбом. Рассказ Кланца был страшен в своей простоте и правдивости.

— Да, — помрачнел он. — Операция не обошлась без последствий. Август долго привыкал к боли, которая отныне стала его постоянным спутником. Но он поразил меня своим терпением и мужеством. Не каждый на это способен.

— Боль стала его постоянным спутником? — переспросила я.

— Да, — Кланц глянул на меня с недоумением. — Из-за какого-то дефекта в моем изобретении или в эфирной реплике он постоянно чувствует боль в груди. Она не влияет на работу механизма и не представляет угрозы. Не знаю, насколько она сильна. Август говорил, боль терпима. Он научился с ней жить. Описывал ее так: будто шестеренка с острыми зубцами постоянно проворачивается у него в груди, щелкает на три такта, и он чувствует ее движение. Разве он вам не рассказал? Вы же следили за его механическим сердцем.

— Да… — медленно сказала я. — Он действительно это упоминал. Он говорил, что боль проходит в моем присутствии.

— Не исключено. Вы со своим даром, как камертон, который настраивает и исправляет допущенные мной неполадки.

Это откровение стало еще одним потрясением. Так Августу нужно лишь мое присутствие. Конечно! Оно избавляет его от боли. Я для него — лекарство. Вот как… Вот в чем причина его интереса ко мне… Вот почему он хотел проводить со мной больше времени.

Я помотала головой, чтобы прийти в себя, и спросила:

— Почему Август отказывается, чтобы вы и дальше помогали ему?

— Причина нашей размолвки… Сложно сказать, в чем именно она заключалась. Полагаю, вы уже хорошо изучили Августа. У него железные принципы, несгибаемый характер и крутой нрав, который он умело прячет под ледяной коркой. И вы наверняка знаете, что Август избегает любых привязанностей. Действует только в своих интересах. Он не эгоист, как я, но редко учитывает желания других людей, когда ставит перед собой цель.

— Это не совсем так… — вставила я.

Сначала Железный Полковник показался мне именно таким, каким его описал Кланц. Но когда узнала его ближе, увидела другим.

— Я допускаю, что жизнь и перенесенные испытания смягчили Августа, но верится в это с трудом. — Кланц замолчал и подкрутил фитиль в светильнике. Он пристально смотрел на пламя, глаза его затуманились, обратившись в прошлое.

— Август был именно таким в то время, когда я принимал живое участие в его судьбе, и могу предположить, что годы лишь закалили его и сделали еще тверже.

После этих слов старый мастер горько вздохнул.

— Он редко говорит о том, что беспокоит его, поэтому о мотивах разрыва со мной я могу лишь догадываться. Но вот, что он сказал: «Вашим подопытным кроликом я не буду. Вы получили что хотели, и довольно с вас». Мы наговорили друг другу много других неприятных вещей. В те годы я был весьма вспыльчив. Простительно для мальчишки, но непростительно для старого ученого.