Вадик повиновался. Он неплохо учился, обладал цепкой памятью и, как ни странно, сразу поступил в мединститут, хотя конкурс в тот год достиг семи человек на место. Правда, после второго курса разочаровался и бросил, подав документы в мореходку. Мама ходила чернее тучи. Но сын успешно окончил училище и в конце девяностых был распределен механиком под Магадан. А точнее, в деревню Ванино Охотского района. В море уходили на полгода, добывали рыбу, разгружали ее, не касаясь берега, в большие траулеры и продолжали ловить дальше. Их судно называлось СРТМ «Корфу», в честь жаркого греческого острова. Аббревиатура читалась как «средний рыболовный траулер морозильный».

В экипаже из тридцати человек Вадик был четверым механиком. Его именовали «королем говна и пара». Казаченко курировал сливную и паровую системы, чистил канализацию, следил за водоснабжением и топил совмещенную из двух кубриков баню, в которой командный состав и матросня мылись раз в неделю. Единственным развлечением бесконечными ледяными вечерами в море являлось кино. На старом кассетнике до одури крутили одни и те же боевики. Шварценеггер, Сталлоне, Брюс Ли и Джеки Чан были такой же неотъемлемой частью скуки, как лосось, минтай, селедка и навага. Периодически в море встречались другие рыболовные суда, и экипажи принимали решение пришвартовать борта, чтобы вместе выпить, закусить и обменяться видеокассетами. Тот траулер назывался «Багряный». Мировые мужики – их старший механик Петрович захватил с собой канистру спирта, который выдавали для протирки навигационных приборов, команда перелезла на «Корфу» с пакетом кассет и радостным улюлюканьем. К ночи лыка не вязал никто. Начавшийся шторм толчками качал пьяных мужиков, размазанных по койкам в каютах.

Вадик, икая, доел столовой ложкой красную икру из пластикового лотка и, шатаясь, вышел на палубу. Сложил руки лодочкой, с пятого раза зажег спичку и затянулся «Беломорканалом». Два сцепленных траулера в такт волне бились друг об друга то носами, то кормами.

Декабрьская ночь была беззвездной, тяжелой, свинцовой. Тугая волна нещадно хлестала уставшее железо. Вадик поглазел вокруг – этот пейзаж не менялся месяцами, – бросил в воду еще горящий бычок и уставился вниз, развлекаясь траекторией полета. Бычок странно приземлился на какую-то поверхность и продолжал светиться. «Король говна и пара» потер глаза и попытался всмотреться в темноту. Между двумя носами траулеров явно что-то плавало. Вадим сходил за фонариком и свесился с палубы. Желтый луч высветил бушлат и седую голову. Вокруг фигуры виднелось мутное пятно.

– Епт! Петрович! – охнул Вадим. – Петрооович!

Старший механик «Багряного» лежал на воде вниз лицом, его бушлат, набрякший от жидкости, терял воздух и начинал стремительно тонуть.

Вадим скинул куртку и щучкой прыгнул в воду. Подплыл к Петровичу, развернул его лицом вверх и оторопел, увидев, что тот храпит, смердя перегаром. Подтянув за овчинный ворот, попытался подтолкнуть к борту тяжеленный бушлат с механиком внутри. Действие оказалось бессмысленным, сходившиеся от шторма носы кораблей чуть не раздавили обоих всмятку.

Дождавшись очередной волны, когда сближение перекатилось к корме, Вадик подцепил-таки утопающего за шкирку одной рукой, а другой ухватился за швартовый кранец, висящий на «Корфу». Неподъемный Петрович храпел, не оказывая ни сопротивления, ни помощи.

Вадим понял: это конец. Если не отпустить «груз», то оба механика либо пойдут ко дну, либо будут раздавлены при следующем ударе носами.