— Ты с кем играть вздумала, женщина?

Громов напрягает пальцы на моей шее, и я тихо вздыхаю. Он чувствует, как вибрирует от страха мое горло. Видит этот страх в моих широко распахнутых глазах. Его ладонь, как раскаленная удавка, держит. Я поднимаю руки и впиваюсь ногтями в его запястье.

— Хватит, мне больно.

— Не ври, Фортуна, — отпускает шею, заводит ладонь мне за спину. — Тебе же нравится, когда тебя берут вот так. Нравится.

Он прижимает меня к своему телу еще крепче. Утыкаюсь носом в его грудь. Запах одеколона, свежести и сигарет смешиваются в единый коктейль.

— Перестань меня тискать, Громов.

— А может, я соскучился? Столько лет не виделись. Почему замерла? Боишься меня?

Он тащит меня к постели, укладывает на нее и держит одной рукой. Второй расстегивает на себе рубашку. Приглушенное освещение в комнате и темно-багровые стены сливаются перед моими глазами в мутную пелену. Ничего не вижу, кроме сияющих алыми бликами глаз мужчины.

Он расталкивает коленом мои ноги, вдавливает меня в матрас тяжестью своего тела.

— Ты такой же монстр, как твои наемники.

— Я хуже, — отвечает холодно.

Опускает взгляд с моего лица на шею. Берет ладонью мою грудь, не снимая лифа, щупает. Жадно, с силой, будто я его собственность.

Извиваюсь. Отталкиваюсь от его обнаженных плеч, пытаясь отстраниться. Мне жарко. Волнительно. И в чем-то Артём прав: возможно, я действительно неправильная, ведь мне нравится эта страсть и власть надо мной Громова, что принуждает содрогаться и замирать от каждого прикосновения к моему телу.

— Я представляла нашу встречу совершенно иначе…

— А чего ты ждала от меня — убийцы, Фортуна? Да, я убивал людей. Рукой ломал хребты. И сейчас…

— Нет, замолчи!

— Не хочешь знать правду?

Он говорит слишком тихо. Его взгляд разнится со словами. Громов рассматривает мое лицо, большим пальцем проводит по губам, подбородку, улыбается.

— Вероника, меня уже не исправить…

— Я… могу попробовать. Ты же сказал, что я — твоя любимая женщина.

— Но это ничего не меняет.

Он выдыхает и накрывает мои губы поцелуем.

Я снова чувствую его вкус! Ощущаю те самые ласки, как он задевает мой язык, проталкивается глубже, заставляет дышать его дыханием. Жадно. С упоением. Он действует на меня, как отменный дурман.

Громов беспорядочно скользит руками по моему телу, задирает рубашку пижамы и поглаживает живот, спускается ниже к резинке на штанишках, стягивает их вниз.

— Я хочу тебя Фортуна. Прямо сейчас.

И снова целует. Неистово и жадно, ударяя зубами.

Мне душно. Я не в силах заглушить свои стоны. Мне страшно и хорошо одновременно. Рядом с Громовым по-другому не получается. Прогибаюсь под ним, обнимаю его. В комнате тихо, но… бурчание в моем животе предательски громкое.

Мужчина тактично делает вид, будто не слышит, но после второго акта все же останавливается.

— Скрутило?

— Боже… — Стыдливо прикрываю ладонями лицо. — Нет!

— Голодная?

— Я шла в буфет…

— Дурная баба.

Громов усмехается и, оттолкнувшись от постели, садится на ее край. Наклоняется, поднимает рубашку с пола. Мужчина раскалил меня и просто отпустил. Наверное, это к лучшему.

Запускаю пальцы себе в волосы, почесываю кожу головы. До сих пор немного трясет, однако, я встаю на ноги. Молча. Искоса наблюдая, как Громов застегивает рубашку, выхожу из номера. В коридоре тяжело дышу и словно трезвею. Запахнув кардиган на груди, быстро шагаю к лестнице. Подальше от Артёма.

На первом этаже гостиницы сворачиваю в буфет. С витринами столовскими и пластиковыми столиками. Еще час до закрытия и все места практически заняты. Из колонок играет музыка. В воздухе витает запах алкоголя. Я подхожу к стеклянной витрине, нащупываю в кармашке скромные сбережения. Не то чтобы бедствовала, просто каждая копейка расписана на определенные расходы.