Он хмыкнул.

– Вот-вот. Не забывай о нем. Через пару часов я вернусь, и ты уже никуда не денешься. Я, кстати, отметил твой актерский талант. Очень пригодится, когда будешь долги возвращать.

Его уверенность заражала, и я уже не сомневалась, что совсем скоро все в моей жизни навсегда изменится. Все уже менялось. Болезненная рана на сердце начала затягиваться, пусть останется уродливый рубец, но уже что-то.

Юра обошел машину, открыл для меня дверь и помог вылезти. Я старалась не смотреть ему в глаза. При одном взгляде в них у меня начинали ноги подкашиваться. Очень паршивый знак вкупе с объятыми огнем щеками. Не время сейчас вот так вот влюбляться. Слишком больно будет вновь ошибиться. Хотя, если подумать, я уже была на самом дне, только оттолкнулась. Если что, путь назад недолгий.

– Ты только не заболей, – попросила я своего спасителя.

– Будешь меня лечить. – Он даже не спрашивал, ставил перед фактом.

– Ты флиртуешь со мной?

– Даже не думал. Просто ты мне обязана теперь. Для начала сдай экзамен, а там посмотрим, как можно тебя использовать в благих целях.

«Газель» слишком шустро для своих габаритов рванула с места, взрыхлив снег с песком у обочины. Я еще долго смотрела ей вслед, а голове, как в школьной тетрадке, уже начала выписывать имя «Чудов Юра» и пририсовывать вензельки к буквам. Даже пару сердечек налепила рядом. М‐да, только этого мне не хватало для счастья.

Интересно, на какой улице он жил и в какую школу ходил в Курске? Могли ли мы случайно встречаться в городе? Сколько ему лет?

– Надя! – прокричала Оля Протасова, моя неизменная соседка на всех лекциях и семинарах.

Она побежала ко мне навстречу, а затем стиснула в таких крепких объятьях, что даже мужская куртка не спасла от этого удушающего приема. Что за нежности с утра пораньше?

– Знаю, знаю. Ты соскучилась, – прохрипела я подруге, пытаясь выкарабкаться из опасной ловушки. Не вышло. Я опустила руки, перестав сопротивляться, и спросила у своих побледневших сокурсников.

– Кто последний?

Тишина. Гробовая. Все так бояться cдавать зарубежку? Легкий же экзамен. Оля так вообще слезу пустила и начала вытирать лицо о Юрину куртку.

– Вы чего? Оль, а ты чего ревешь?

Какой-то сюр непрекращающийся.

– Живая. Ты живая. Надя, ну как так-то? Почему к телефону не подходишь?

– Да потому что… на беззвучный поставила.

Ну вот, вспомнила про Кирилла! Ушел Чудов, и открылись старые раны. Как-то не хочется мне посвящать всех в свои личные проблемы. Тем более что еще дней пять назад я успела их достать разговорами о своем парне. Какой он у меня классный, заботливый, какой подарок купит на Новый год… Подарок реально удивил. Так! Тпру! Что там Протасова несет? Живая?

– А почему я неживая-то должна быть? – Я вывернулась из объятий и посмотрела подруге в глаза.

Оля опять завыла, заставив всех в коридоре зажать уши. От нее я точно ничего не допрошусь, так что я нашла взглядом самого адекватного среди сокурсников. Только наш спортсмен был спокоен, как удав, и со скучающим лицом следил за разворачивающейся драмой. Он приперся автомат получить и уехать защищать честь факультета на областных соревнованиях.

– Витя, хоть ты скажи, что за истерика массовая?

Вместо ответа он протянул мне свой телефон с поставленным на паузу видео.

– «Девушка упала на трамвайные пути, 18+, смотреть до конца», – прочитала я вслух и нахмурилась.

Вроде же Юра меня не домогался, какой там еще «восемнадцать плюс»? Из-за расстегнутой молнии, что ли? Недолго думая, я запустила ролик. Снят он был, видимо, на регистратор. Сначала было сложно разглядеть что-то в потемках, а потом фонарь выдернул из утренних сумерек мой силуэт. Как-то опасно близко я стою на краю. Вообще не помню этого.