– С чем пожаловали, гости дорогие? – спросил появившийся на пороге тот самый путник, что около года назад присматривался к деревенскому быту.

– Да вот решили узнать, кто тут живет, чем занимается, и подать стребовать, – строго ответил староста.

– Так я живу. Занимаюсь чем? Рыбалю, огородик обихаживаю, козу пасу, плавник собираю, – обвёл довольным взглядом своё подворье хозяин.

– А дом откуда? Хозяйство? – это уже спрашивал бывший стражник, назначивший себя следить за порядком.

– Дом построил, скотину завёл, огород вскопал, – ответы были краткими, без лишних подробностей.

– Один живёшь? – поинтересовался жрец, призванный следить за нравственной чистотой паствы.

– Зачем один? Жена у меня есть, дитё ждём, – всё так же спокойно ответил мужчина, по-прежнему стоя в дверном проёме и не спеша навстречу нежданным визитёрам.

– А чего ж подать не платишь? – сощурил глаза староста, надеясь смутить непонятного для него человека.

– Так герцогским указом освобожден от уплаты любых налогов. За особые заслуги. Я и мои потомки до пятого поколения. На что и бумага есть специальная. Так что за податью позже приходите… лет через триста, – широко улыбнулся хозяин, а потом добавил, отступая от двери: – Пожалуйте в дом, гости. Пообедаем, познакомимся, бумаги свои покажу. Будем жить добрыми соседями.

Так и жили. После прадеда дед стал хозяином подворья на перешейке, потом отец, а теперь Вен. Хоть и открыто отвечали любопытным на вопрос о занятости заученной фразой, была у семьи тайна, передаваемая от отца к сыну. Даже жёнам не доверяли. Незадолго до смерти отец успел шепнуть Вену, что есть секрет благополучия, только в чём он заключался, обещал поведать позже – но не успел.

Потому парень надеялся только на себя и посильную помощь младшего брата. Они ловили рыбу, собирали плавник и вылавливали всё то, что приносила река к их берегу. Но как бы ни старались Вен с Паком сводить концы с концами, становилось всё труднее. И вот этот огромный ствол, уткнувшийся в песчаный берег и занявший почти весь пляж, был как подарок добрых богов. Обработав ствол, обрубив и спилив сучья и корни, сплавят его в город, раскинувшийся ниже по течению, где древесина гигантских деревьев очень ценится. На полученные с продажи деньги нужно будет отремонтировать дом, обновить одежду и обувь, сделать запасы. Ой, да много всего можно сделать, когда есть деньги!

Эти мысли молнией промелькнули в голове Вена, и он, едва ли не дрожа от нетерпения, подтолкнул брата в спину.

– Поспешим, Пак! Надо бревно закрепить, а то вдруг течением смоет.

И парни со всех ног бросились к дереву. Подойдя ближе и поняв истинные размеры своей находки, братья могли только ахать. Обломки корней великана были так велики, что, даже подпрыгнув, Пак кончиками пальцев не мог достать до окончания верхних.

– Давай залезем на ствол и посмотрим, что там, – предложил Вен и хотел было первым вскарабкаться по переплетённым корням как по лестнице, но Пак его опередил.

Пробираясь к вершине сквозь остатки веток в сторону вершины и бормоча что-то под нос себе, младший вдруг замолчал, остановился, а потом закричал:

– Брат, брат! Там, там! – а дальше, словно захлёбывался словами, больше ничего не говорил.

Не понимая, что могло так напугать или взволновать Пака, Вен поторопился догнать его, а когда увидел, на что показывает взволнованный родич, чуть со ствола не сорвался. Между обломков сучьев, сама как изломанная ветка, висела девушка, одетая в мужскую одежду. Поначалу Вен подумал было, что это парнишка, но длинная, растрёпанная водой и ветром коса не оставляла сомнений, что перед ними девица.