Я вначале расстроилась, но подумав, поняла, что в этом она была права и, засучив рукава, принялась налаживать курсовую газету. Меня за мое рвение назначили главным редактором, то есть, полностью повесив на меня всю работу. Но помнив свою комсомольскую юность, я тоже была не лыком шита, назначила себе двоих помощников, одним из которых был тот же Петя. Он был рад всё делать рядом и поэтому всю хозяйственную работу выполнял беспрекословно: доставал бумагу и краски, бегал по группам за ответственными по написанию заметок. Иногда даже страшил их вылетом из института, когда те сопротивлялись писать и прятались от его вездесущего ока. Эти разборки он делал с тем самым парнем, по имени Толя, который и был его приятелем по общаге. Ради благосклонного взгляда Маши он готов был и звезду с неба достать, не то чтобы кого-то прижать и потребовать выполнения общественного наказа.

На комитете комсомола курса, я предложила назвать нашу стенгазету «Комсомольский прожектор». Меня хором поддержали, когда я объяснила, что там будут не только обычные статьи из жизни ребят, но и юмористические и если придется даже сатирические, где будем «клеймить позором» тех, кто не достоин звания советского студента и комсомольца: лентяев и уклоняющихся от общественных нагрузок, а также грубиянов и забияк.

Вспомнив, как делалось это в мое время, я хотела и здесь быть немного впереди, поставив эксперимент за свободное волеизъявление в пределах одной маленькой группы целого большого и известного института. Если такой опыт свободомыслия будет оценен и пройдет, то следующий этап «хрущевской оттепели», а именно фестиваль, о котором уже начали говорить, будет целым глотком свободного воздуха в стране и в политике иняза.

И моя задумка была первой ласточкой в институте. Её заметили. Около газеты толпились не только наши студенты, но и с других факультетов тоже. Даже оценил её и наш харизматичный декан. На общем собрании курса похвалили нашу редколлегию за работу над газетой и отметили мою персональную деятельность.

- Ну, вот, - смеялась Маша, глядя на смущенную меня, - я же говорила, что ты сможешь. Считай ты уже студентка. А ещё и твои успехи в учебе тебе подфартят. Так что, благодари меня. Я жду!

Я поцеловала её в щеку и пригласила к нам в гости. Тем более что и Глаша хотела с ней познакомиться. Ведь я всегда рассказывала ей за ужином, что и как шли мои дела. Она уже знала заочно всех моих друзей и приятелей, даже Петю, всех преподавателей и их характеристики в моем исполнении, даже «комиссарши» и самого декана, и поэтому согласилась принять Машу в гости, обещая угостить своими фирменными пирогами и пирожками, которые так нравились той ранее.

Маша согласилась и еще потому, что я призналась ей в своем отношении к генералу. Мне очень хотелось услышать её мнение как подруги, как молодой серьезной девушки. Я естественно не говорила, что сама в чужом теле, но что-то чужеродное она замечала и удивлялась, правда молча. Зато я по её глазам определяла свои промахи и старалась исправиться, дабы она не поняла то самое несоответствие тела и головы, за которое я так боялась. Ведь могли счесть душевным заболеванием или просто сумасшествием. Так что моё откровение как-то смягчило или немного отворило ей дверцу в мою скрытность и в то же время удовлетворило её пониманием моих взрослых чувств к генералу. Я даже решилась ей прочитать последнее письмо от него, дабы привлечь на свою сторону, если что и случится в будущем.

Машу я встретила у метро. Она, смеясь, рассказывала, как её атаковала приставучая Ленка, с вопросом куда мол «намылилась» и собиралась сопровождать.