— Можно вопрос? — И, дождавшись кивка, спросила: — Почему вы не скажете правду? Ну, что домагичились. Не афишируя, конечно, но...

Господа маги с невероятной усталостью на лицах переглянулись. Габриэль обернулся ко мне и вежливо, сдержанно улыбнулся:

— Понимаете ли, леди Лидделл... То, что мы с лордом дель Эйве провернули, очень рискованно. Это, можно сказать, поручение одного важного человека, которое мы выполняли на свой страх и риск, потому что определенная часть знаний была получена...

— Не совсем законно, — с каменным лицом сказала я. — Я уже поняла.

Тем более что кое-что знала и до этого.

Габриэль замялся и уточнил:

— Была получена не тем путем, который подходит для научных исследований с последующей публикацией и оглаской. — На лице появилось почти такое же выражение, как было у Кондора, когда тот говорил мне про бдительность Ковена. — Именно поэтому, кстати, я надеюсь на ваше благоразумие.

— И молчание. — Кондор сказал это таким тоном, что мне чуть не свело живот от нехороших предчувствий. — Я гарантирую и благоразумие леди, и ее молчаливость.

Леди решила прямо сейчас проявить благоразумие и промолчать.

— И в связи с тем, что нам нужно сохранить в тайне тот факт, что эти знания нам доступны, — продолжил Габриэль как ни в чем не бывало, — мы и саму нашу работу стараемся держать в секрете. А новость о том, что в доме Мастера Габриэля Морриса появилась девушка из другого мира, поверьте, привлечет слишком много внимания. Вам ли не знать, леди Лидделл.

— Действительно, — хмыкнула я.

Он не обратил на это внимания.

— На эту девушку захотят посмотреть, ее захотят вовлечь в светскую жизнь, ей будут задавать вопросы и, боюсь, ее захотят исследовать. Как явление. Забыв о том, что она — человек. Не знаю, что из этого вы уже испытали на себе, но... Думаю, последнего вы точно избежите, потому что ваш статус для большинства живущих под этим небом — знак вашей неприкосновенности. — Он мельком посмотрел на Кондора. — И эта неприкосновенность поддерживается властью и силой. Не только светской властью и силой человеческих законов. Вам нечего бояться.

Он не понял, почему мы оба — каждый со своей стороны — нахмурились. Кондор нервно улыбнулся одним уголком губ, я отвела взгляд в сторону окна, прикрытого темно-бордовой шторой так, что было видно только кусочек сада. В чашке еще оставалось на глоток молока, я допила его и промолчала.

Видимо, о моем инкогнито Габриэль тоже не знал.

Кое-кто, похоже, не торопился посвящать его во все планы.

Утро за окном плавно переросло в хмурый, неприятный день.

Кондор зевнул.

— Я уверен, наш заказчик не оставит нас в беде, Габриэль, и посодействует. Меня тревожат твои слуги, — сказал он.

— Меня тоже. — Габриэль привычным жестом поправил очки. — Задурить голову горничным чарами и сказкой о потерявшей память несчастной леди, которая среди ночи вышла к нашему дому, думаю, будет несложно. Чернь падка на такие истории не меньше, а то и больше, чем другие женщины. Скажу им, что я вызывал тебя, чтобы диагностировать причины потери памяти.

— И ни капли не соврешь, — сощурился Кондор. — По всей видимости, мне придется навестить тебя еще не раз.

Я перевела взгляд с одного волшебника на другого. Кондор заметил это и понял, что просто так они от меня не отделаются. Он тяжело вздохнул, повертел в воздухе кистями рук, словно бы стряхивая с них напряжение, и сказал:

— Она действительно ничего не помнит. Даже собственное имя. Я не знаю, в чем здесь дело, но Бриджет…

— Бриджет? — я удивленно подняла брови.