— Хватит ёрничать и позорить нас с матерью.

— Перед кем? Здесь же все свои! — изобразила я полную идиотку, хлопая глазами, но по выражению лица родителей поняла, что они так меня и видят. Печально.

— Прекрати! — медленно краснея от бешенства, отец так рявкнул, что стёкла зазвенели.

— Папа, ты прав, — устало согласилась с ним. — Пора заканчивать этот балаган. Если коротко, то я скоро уезжаю из Москвы. И да — это не отпуск. Кстати, можешь радоваться, — и горько усмехнулась, — Сомов меня всё-таки уволил, но с маленькой оговоркой: по моей же просьбе. Всем приятного вечера. До свидания.

Выдав разом все новости, выскочила на лестничную клетку и побежала вниз, перескакивая через ступени, как в детстве. И если раньше, после отповеди отца и молчаливого согласия с ним матери, бежать мне было некуда, то сейчас я с огромным удовольствием направлялась домой. В собственную съёмную маленькую квартирку.

— Что значит уволил?!

— Как уезжаешь?!

— Наташа, подожди! — понеслось мне вслед сразу несколько голосов, но ничего и уж тем более никого я ждать не собиралась. Я и так как дура почти тридцать лет, боясь обидеть родителей, старалась сгладить все острые углы, надеясь, что придёт то время и я стану им нужна, буду наконец-то услышана. Но это, видно, совершенно другая история, в которой мне нет места.

Заведя машину, вырулила с парковки, но далеко отъехать не успела. Богдан выскочил в последний момент, перегородив дорогу.

— Наташа, успокойся, — заговорил он со мной, как с душевнобольным человеком.

Опустив стекло, ответила ему в том же ключе:

— Игнатьев, я сейчас, как никогда, спокойна.

— Хорошо. Тогда заглуши мотор, и всё обсудим.

— Господи, Богдан! Да что обсуждать-то? Мы разводимся. И это почти свершившийся факт.

— Я против развода, и тебе, милая, это прекрасно известно.

— Вот и поговорили «по душам», а теперь дай проехать.

— Нет. Я и так более чем достаточно предоставил тебе времени, чтобы прийти в себя и перестать нести ахинею. А сейчас требую, понимаешь? Уже не прошу. Я именно требую твоего возвращения домой.

Комментировать его «требования» не стала. Зачем? Я устала говорить в пустоту, но машину заглушила, выйдя на улицу. Так просто он всё равно не отпустит.

— Умница, — «похвалил» меня муж, как своего любимого дога. Осталось лишь потрепать по головке для идеальной картины за хорошо выполненную команду. — Так что там за номер с увольнением? Хочешь отдохнуть? Замечательно. Наташа, ты же знаешь, я всегда этого хотел. — Он, словно не слыша меня, продолжил фонтанировать «радостными» эмоциями, но глаза оставались настороженными.

— Знаю, ты всегда мечтал запереть меня дома. В твоей модели семьи прекрасно всё, за исключением меня. Я в неё не вписываюсь.

— Неправда, ты идеальная женщина. Для меня идеальная, понимаешь? Для нашей семьи идеальная. — Игнатьев решил зайти со своих «козырей», пустив в ход неприкрытую, грубую лесть, хотя я на неё никогда не велась, в отличие от его временных пассий. — Моя мечта — это жена, ждущая дома. Пироги. Дети. Что может быть прекрасней?

— Только любовница, ждущая тебя на работе. Но я понимаю, ты специалист нарасхват. Трудовые будни. Необходимо снимать стресс здесь и сейчас, а дома нервная жена.

— Ах вот в чём дело? — усмехнулся он, медленно направляясь ко мне. — Глупенькая…

Приблизившись практически вплотную, попытался обнять. Пришлось отступить на шаг, чтобы избежать этого.

— Хорошо… — согласился он, поднимая обе ладони вверх. — Каюсь, сорвался. Но твоя вина в этом тоже есть. Признай!

Я лишь печально усмехнулась, качая головой.