Слышны крики и звуки выстрелов, вспыхивают огни бластеров с обеих сторон. В царстве хаоса и оглушающий звуков я кое-что вижу.

Архитектор с семьей бегут к двери. Они прорвались. Проход ненадолго оказывается открытым, и они протискиваются вперед. Мать семейства держит за руку старшую девочку, а отец несет на руках перепуганную пятилетнюю девочку с огромными глазами.

Подхватывая на руки напуганного Ноама, я отчаянно рвусь за ними. Зрение становится тоннельным, я не вижу ничего и никого кроме заветной двери, за которой наше с сыном спасение.

Лишь бы дать Ноаму добраться до убежища и, если понадобиться, выменять свое место в списке на безопасность для сына.

Уже семь лет я несу за него ответственность большую, чем за свою собственную жизнь. Я думаю, именно таков долг матери потому что он не просился в этот мир, это я приняла решение его родить.

Мы оказываемся в длинном коридоре с плохим освещением - лампочки под потолком мигают, словно электричество вот-вот пропадет. С холла доносятся звуки автоматных очередей и становится почти тихо.

Помещение мы преодолеваем за считанные секунды, я бегу на адреналине не чувствуя усталости. Мы оказываемся на улице с другой стороны здания, выскочив из настежь отрытой двери.

В ноздри вбивается запах настоящей травы, которой не осталось в нашем укрепленном городке, но я безжалостно топчу ее ногами, бегу вперед.

С ужасом и восхищением смотрю на космическое изобретение.

Это огромный крейсер, похожий на дирижабль, обитый черными пластинами. Я видела что-то подобное в новых исследованиях, похоже, что эти штуки не позволяют космической радиации проникать в помещения.

Вживую я никогда не видела таких высоких построений, почти все высотки в мире разрушились во время землетрясений еще задолго до моего рождения.

Ноам тоже во все глаза рассматривает космический корабль. Его с самого раннего детства интересуют всякие машины.

Последние сто пятьдесят лет космо инженерия развивалась для этого дня. Они догадывались. Высшие круги знали, к чему все идет. Катаклизмы в мире не прекращались ни на минуту, они просто были в разных точках Земли.

Это не могло пройти бесследно. Мы пришли к глобальной катастрофе.

Для посадки остается еще пара минут.

Ноам спрыгивает с моих рук и взбегает по трапу.

Меня останавливает появившийся из-за лестницы андроид. Он здесь один. Остальным, похоже, пришлось уйти на подмогу из-за стрельбы в толпе.

- Ваш чип и имя ребенка, пожалуйста. Я проверю список.

- Нас уже проверяли на входе, - отвечаю я и нервно улыбаюсь.

- Если у вас нет доступа мы будем вынуждены…

Договорить робот не успевает – в его шее появляется дыра. Он заваливается вперед, я едва успеваю отскочить с траектории падения тела.

На трапе стоит Ноам. В своих маленьких руках он решительно сжимает бластер.

- Ноам, откуда он у тебя? – выдыхая я испуганно.

- Взял у тебя из сумки, - говорит он, прячет оружие за спину и отводит глаза.

- Мы об этом еще поговорим, - причитаю я, подхватывая его и вбегая в помещение, - но не здесь.

Переступая порог ковчега, я думаю, что все уже позади. Это небольшая комнатка с глухими стенами и несколькими тусклыми лампочками.

Нас пристегивают, двери захлопываются и крейсер начинает жужжать – мы находимся недалеко от турбины.

Уши закладывает и кажется, что вот-вот из носа пойдет кровь. Меня тошнит, все органы внутри сжимаются. Нас трясет, но ремни удерживают на месте, впиваясь в кожу на руках и ногах.

Ноам сидит напротив, он крепко сжимает мою руку и жмурится.

Взлет заканчивается быстро.

Но это не конец сражения за свое место. Вместо тысячи людей, внесенных в список, на крейсере оказывается четыре тысячи голов.