По мере того как они приближались к берегу, Джей мог рассмотреть девственные леса, спускавшиеся вплотную к кромке воды. Яркие птицы то слетали с деревьев к воде, то возвращались обратно. То тут, то там в лесу виднелись поляны и голая земля распаханных полей. Кое-где на полях работали люди, белые и темнокожие бок о бок, они поднимали голову, когда каноэ проносилось мимо них, и глядели вслед. Джей махал им рукой, но девочка, как маленькая статуя, смотрела только вперед, не выказывая ни малейшего любопытства к собратьям по роду человеческому.

Взошло солнце. Бледно-желтое светило плыло по небу в облаке, оно сожгло туман, висевший над рекой, и тут же появились жалящие мошки и облачком закружились перед красным потным лицом Джея. Он сдувал их с губ, но не мог выпустить из рук весло, чтобы смахнуть всех. Он раздраженно тряс головой, и каноэ слегка виляло в воде.

Это движение лодки заставило девочку оглянуться и увидеть его, распаренного, раскрасневшегося, раздраженного. Тогда одним легким движением она развернула каноэ и направила к тенистой бухточке.

Над их головами, вокруг них сомкнулись деревья, люди были спрятаны в мире зелени. Девочка загнала каноэ на песчаный берег и вышла из лодки. Она сбросила рубаху служанки, аккуратно свернула ее и спрятала в каноэ. Потом командным жестом указала на Джея.

Он снял куртку, она ткнула в его сапоги.

– Я останусь в сапогах, – сказал Джей.

Она отрицательно покачала головой. Показала на широченную гладь воды, прикрыла глаза и изобразила человека, падающего в воду и идущего ко дну под грузом собственных сапог.

– Ага, – понял Джей. – Ну ладно.

Он сел на мокрый песок и стащил сапоги, оставшись стоять перед ней в носках, штанах и рубахе. Она показала на остальную одежду.

Джей улыбнулся, покачал головой:

– Я останусь в одежде…

Она нетерпеливо дернула его за рубаху маленькой рукой, потом эффектным жестом выхватила из каноэ маленький фартук из оленьей кожи, такой же как у нее.

– Индейские штаны? – спросил Джей.

Она кивнула.

– Я не могу одеваться как дикарь, – резонно заметил Джей.

Она указала на каноэ, на себя, изобразила расстояние, которое они уже прошли, и расстояние, которое им еще только предстояло пройти. Смысл был ясен. Ты путешествуешь как один из поухатанов с одной из поухатанов. Почему бы не делать это со всеми удобствами?

– Меня покусают, – запротестовал Джей.

Он пощипал себя за предплечье большим и указательным пальцем и показал ей на крошечные воспаленные волдыри на лице.

Девочка кивнула и достала горшочек с мазью, которой пользовалась в лесу накануне. Потом протянула к Джею свою гладкую руку, чтобы он мог убедиться, что на ней нет укусов, и повернула к нему свое маленькое чистое лицо.

Джей смущенно осмотрелся. Но в лесу звучал только щебет птиц, и лес смотрел невозмутимо на его позор. На десять миль вокруг никого не было.

– А, ну ладно, – пробормотал он неловко.

Он стащил с себя штаны, радуясь, что длинные полы рубашки скрыли от индианки его наготу. Она протянула фартук из оленьей кожи. Джей попытался надеть ее под рубашкой. Легким шагом девочка обошла его вокруг, вытащила рубаху, чтобы не мешала, и завязала тесемки фартука.

Мягкая юбочка прильнула к телу, как вторая кожа. Прохладный воздух овевал ноги. Рядом с изящной коричневой дикаркой Джей чувствовал себя слишком белым и слишком громоздким, точно полинявший левиафан. Но в то же время впервые со дня прибытия в эту страну, с ее невыносимой влажностью, он почувствовал себя комфортно.

Жестами девочка показала, что нужно снять рубаху. Джей обмотал рубаху вокруг головы, и тогда его спутница протянула ему горшочек с жирной мазью. Понимая, что больше ему нечего терять, Джей опустил пальцы в горшочек и натер лицо, шею и грудь. Субстанция отвратительно воняла и была липкой, словно мед.