– Я скажу ей, она придет сегодня и снимет мерки, – продолжала Лемпи. – А барин Ойву к кузнецу послал с чертежами. Вот ведь диво – вроде бы лопата, да такая чудная!

– Да, у него много разных приспособлений для зеленой кухни, – ответила я. – Что на завтрак?

– Да вот колбаски жарю, – довольно сказала Лемпи и подняла крышку со сковороды, демонстрируя колбаски в компании с картофелем и яичницей. – Барин велел прямо в огороде стол накрыть. Без отрыва от работы.

– Мы так привыкли, – улыбнулась я и вышла из дома.

Утро было солнечное и ясное – от свежего запаха трав и сосновой смолы голова начала кружиться. Я невольно подумала, что иногда жизнь ведет нас особо извилистыми дорогами к тому, что нам по-настоящему нужно. Сейчас, стоя на тропинке, ведущей в заросли зеленой кухни, я вдруг ощутила, что нахожусь на своем месте. Там, где и должна была быть.

Разве бы я сюда попала, если бы Энтони Локсли не выкинул меня из дому? Я смотрела на деревья и травы, на веселое небо без единого облачка, вдыхала воздух, похожий на изысканный напиток, и не могла надышаться.

– Выглядишь счастливой, – весело заметил Аррен – он вышел из зарослей, бросил на землю груду сорняков.

– А я и правда счастлива, – призналась я. – Это удивительное место.

Возможно, так говорила магия, которая пробуждалась во мне. Аррен отряхнул ладони и недовольно проворчал:

– Тут даже перчаток для прополки нет. Я отправил этого молодца Ойву к кузнецу и в лавку, без перчаток я тебя сюда и близко не пущу.

– Тогда что мне делать? – спросила я. – Завтрак еще не готов.

– Пока можешь повыдергать желтоголовики у калитки, – распорядился Аррен. – Они еще молодые, вылезут легко.

На том мы и расстались. Аррен отправился на зеленую кухню – он был в отличном настроении, даже мурлыкал себе под нос какую-то песенку – а я пошла к калитке. Желтоголовиков и правда было много: вытаскивая их с корнем, я вспоминала, как когда-то в детстве мы с сестрами плели из них венки.

Надо все же написать родителям. Они могут ненавидеть меня – но пусть хотя бы знают, что я жива.

– А кто это тут у нас? Какая знатная барыня? Прогуляемся? Всегда мечтал отведать столичного.

Я выпрямилась и увидела молодого человека в щегольском по местным меркам светлом костюме. К шляпе был приколот цветок. Незнакомец был долговязым и тощим, его скуластое темноглазое лицо так и дышало презрением. Он рассматривал меня, словно особенно уродливый экспонат на выставке – впрочем, я сомневалась, что он знает, что такое выставка.

– Вы куда-то шли? – осведомилась я тем ледяным тоном, которым мать разговаривала со всеми, кого считала хоть немного ниже себя. – Вот и идите.

Такого тона и сурового выражения лица всегда хватало, чтобы зарвавшийся опомнился. Но сельского наглеца этим было не пронять – я вдруг особенно остро поняла, что Аррена здесь уже уважают и боятся, а ко мне относятся, как к ссыльной потаскушке, которая должна считать за честь, что к ней обратился приличный молодой человек.

– Фу-ты, ну-ты, вы только посмотрите! – нет, ему определенно не хватало лорнета, который он мог бы на меня навести. – Как всякая ссыльная дрянь себя высоко ставит!

– Я что-то не понял, – отчетливо донесся голос Аррена с зеленой кухни, и я услышала, как он торопливо идет в мою сторону. – Кто там берегов не видит и связь с реальностью потерял?

– Марти Гартинен! – а это уже Лемпи вышла из дома со скалкой в руке. – Давай, проваливай отсюда!

Наглец, должно быть, понимал, что никто ему не причинит вреда – если Аррен пустит в ход заклинания, то за это нас сошлют еще дальше. Но Аррен ничего не успел сделать, и Лемпи тоже не пустила в ход свое оружие. Я сама не поняла, что произошло, но лицу вдруг сделалось очень жарко, а руки, наоборот, словно утонули в снегу.