– Обещаешь? Приедешь? – Голосок Аннет, казалось, не звенел в трубке, а заполнял комнату.

– Хорошо, вороненок. Я постараюсь.

– Мы с мамой ждем.

– Не думаю, что мама ждет, – мягко возразил Рихард.

Аннет вздохнула и заговорила так, будто объясняла что-то очень глупому человеку:

– Ну ладно… я жду. Я соскучилась, я тебя вижу раз в год.

– Я попробую. – Вместо тепла, которое прежде накатывало от таких слов, Ланн вдруг почувствовал лишь усталость. – Если доберусь до вас через такой снег и если не придется задержаться. Знаешь же, в Рождество всем хочется домой, а полиция должна всех охранять.

– А тебе не хочется домой?

– Хочется, милая.

На этот раз Рихард не соврал, домой хотелось. Вот только старый семейный дом он давно не считал своим. И ничего удивительного, что в ту ночь он так и не приехал, понимая: осуждающих взглядов Виктории он не выдержит, сорвется, напугает дочь – единственное существо, которое хотя бы пыталось его любить и которое он пытался любить в ответ.

Ланна доконал всплеск преступности: страну, готовившуюся выбирать президента, лихорадило. Он ног под собой не чуял и не желал видеть никого, тем более обиженную бывшую супругу. Лучше было немного расстроить Аннет, чем совсем испортить ей Рождество. Мама-то найдет, как его скрасить.

– Вороненок, не сердись. – Он постарался смягчиться. – Завтра найдешь под елкой подарок.

Книги, много-много книг из лучшего магазина – весь длинный список, который Аннет составила за год. Она обожала книги и, прежде чем читать, нюхала их страницы, становясь похожей на маленького зверька. Родное зрелище, но в этом году даже при мысли о нем тошнило. Чертовы подарки были просто откупом.

Конечно, Аннет простила, она всегда прощала. Рихард прямиком отправился домой, Рождество он провел в обществе бутылки виски, отключился, выпив лишь половину. А под утро был тот звонок. Ланн с трудом нашарил трубку и все никак не мог понять, что случилось.

– Она убивает меня…

– Кто?..

– Девчонка… помоги…

Жена. Хрипела, кашляла, и он почти видел: трубка ходит в руках ходуном.

– Виктория, что за… ты пьяна?

– Помоги! – Голос прыгал, точно воздух то попадал в легкие, то не находил туда дороги. – Я чувствую. Я…

Тишина. Напрасно Ланн звал жену. А потом…

– Папа…

– Аннет? Что у вас случилось?

Молчание.

– Аннет, что с мамой?

– Прощай.

Гудки. На секунду Рихарду показалось, сердце сейчас остановится. Ждать, случится это или нет, он не стал, набрал сначала «скорую», потом вызвал пару своих ребят. Мельком глянул на часы: 5:27 утра.

Больше он никогда не видел свою дочь.

Рихард вздрогнул и потер лоб. Столько прошло, а он каждый раз просыпался в поту. Конечно, это из-за забытых вопросов. Ненайденных ответов. И угрызений совести, куда же без них? Приехал бы – ничего бы не случилось. Или его девочка убила бы и его тоже? Нет. Он сколько угодно может ловить «крысят», но не будет так думать про Аннет, а значит, не будет думать вообще. У него огромный чулан со скелетами воспоминаний, пусть это останется там же.

С некоторым усилием Рихард встал с дивана и уже собирался поставить чайник, когда позвонили в дверь. Ланн, мысленно проклиная весь свет, вышел в коридор и, как обычно не заглядывая в глазок, отодвинул засов. Кто бы ни пришел, Ланн его в случае чего заломает. Всякое бывало.

– Привет, Ричи.

Ее заламывать не было необходимости. Госпожа Президент. В руке она держала сумку, из которой торчала палка колбасы. Да, определенно, пришла с миром. Рихард усмехнулся:

– Здравствуй, Труда. Ты по-прежнему уверена, что я голодаю?