Внутри оказалось малолюдно. Скучали две кассирши, пахло хлоркой. Мы пошли вдоль полок. Как хорошо, что мы не приучены к дорогой еде и нам не нужно ничего, кроме картошки, хлеба и дешевой колбасы. И славно, что Маара сама обеспечивала молоком «живых овощей»: я бы этим заниматься не стала.

Уже у кассы я не удержалась и схватила пару дешевых шоколадок для Карвен, я знала, что это почти единственное, что она любит. Ал что-то осуждающе буркнул, я отдавила ему ногу. Кассир, подняв взгляд, приветливо улыбнулась: она меня знала, я уже приходила в этот магазин.

Взрослые улыбались мне редко, и я постаралась, чтобы ответная улыбка вышла теплой. Женщина начала пробивать продукты, я – складывать их в сумки и совершенно забыла про…

– Ал!

Боковым зрением я увидела: он сунул что-то в карман. От злости и страха потемнело в глазах. Чтобы еще и здесь нас считали ворами? Такое уже случалось, каждый раз приходилось менять магазин!

– Положи! – зашипела я, пользуясь тем, что женщина считала деньги, которые я ей отдала.

Ал пожал плечами: «Не понимаю, о чем ты». Кипя, я схватила его за руку и разжала пальцы, в которых, разумеется, ничего не было.

– Возьмите сда…

Забыв про кассиршу, я пыталась вывернуть Алану запястье. Перчатка сползла, но в себя я пришла, лишь услышав полный отвращения визг стоявшей за нами женщины:

– КРЫСЫ! КРЫСЫ!

Ал ухватил одной рукой сумки, другой меня и ломанулся к выходу. Я не сопротивлялась, потому что слышала тяжелый топот за спиной. Быстро обернувшись, я увидела двух охранников и мужчину с замотанным шарфом горлом. Судя по злобному блеску его глаз, это был кто-то из горожан, считающих, что всех нас нужно не только изолировать, но и перестрелять.

Одна из сеток, которую волок Ал, порвалась, и он бросил ее.

– Придурок! – рявкнула я, подхватывая эту сетку под мышку. Ноги и так заплетались, а с несколькими килограммами картошки меня начало заносить. – Что ты спер?

– Батарейки, мне надо…

– Тебе некуда их вставить, идиот!

– Очки…

Он тоже запыхался и не считал нужным ничего больше объяснять.

Наши преследователи не отрывались, их, вероятно, подгонял азарт. Не думаю, что охрана погналась бы за Алом из-за двух батареек. Мне совершенно не хотелось попасться как вчера, тем более я обещала Ланну этого не делать. Ал вдруг замедлил бег и крикнул:

– Давай к центру. Я их отвлеку, встретимся в «норе».

Развернувшись, он бросился навстречу преследователям, а потом скользнул в переулок. Я решила не ждать, кого из нас они выберут, и рванула вперед, крепче зажимая сумку, сетку да еще батон хлеба под мышкой. Нога подвернулась. Шипя от боли, я сбросила туфли. Думать о возможности наступить на стекло было некогда, главное – я смогла бежать быстрее. Больше я не оборачивалась, радуясь, что Госпожа Президент запретила выдавать магазинной охране оружие, снабдила их лишь шокерами.

Я выскочила на очередную улицу, почти оживленную: машин здесь было, наверное, больше, чем на остальных городских дорогах вместе взятых. Нога ныла, и я остановилась, молясь, чтобы за мной больше не гнались. Было тихо, только колотилось мое собственное сердце.

Выяснить обстановку я не успела. Проезжавший мимо лимузин замедлился, задняя дверца распахнулась, чья-то горячая рука втянула меня в салон. Автомобиль сорвался с места, и я обессиленно откинулась на сидение, ощущая запах кожи, косметики и какого-то освежителя. Запахи были знакомы, как и голос:

– Вэрди, опять украла что-то?

Я открыла глаза. Первым, что я увидела, было отражение водителя в зеркальце. На водителе был боевой противогаз, и это окончательно подтвердило мою догадку.