‒ Детка, ну сколько можно дуться? ‒ Рустик мое недовольство принял на себя.

Ведь пару дней назад он гулял со своими друзьями в каком-то клубе, а некие доброжелатели не преминули прислать мне фотографии, где он зажимает в углу какую-то грудастую девушку, чуть ли, не уткнувшись лицом в четвертый или даже в пятый размер. Как только он не задохнулся там.

Только мне было все равно. В груди ничего не екало, в душе не поднималась волна недовольства, тем более, ревности. Мои мысли больше занимал ботаник Лавров, который в последние дни после нашего столкновения словно специально попадался мне на глаза, мозоля их. Еще и смотрел на меня поверх своих очков, словно хотел что-то мне поведать, но передумывал в последний момент. И уходил, словно его взгляды были ошибкой, и я не стою того, чтобы хоть о чем-то заговорить со мной. Я же начинала нервничать все сильнее. План мести все никак не приходил в мою прелестную голову, влюбить ботаника в себя уже не казалось такой хорошей идеей. Еще и отец что-то замышлял. Вот чуяло мое сердце, опять эта гадюка что-то затеяла, и она же втянула за собой во все это отца.

‒ Я не дуюсь, было бы за что, ‒ отмахнулась я от сына мэра, словно он и не считался для всех моим парнем, а был лишь помехой вроде надоедливой назойливой пчелы, кружащей вокруг яркого цветка в поисках пыльцы, а тот ни в какую не раскрывал свои лепестки, чтобы насекомое добралось до тычинки.

‒ Поехали тогда сегодня ко мне, ‒ начал он свою песню, положив голову мне на плечо, каждый раз стараясь для того, чтобы уложить меня в постель.

Несмотря на договоренность между нами, что мы пара для вида, периодически Рустик не терял надежды пополнить свою коллекцию и моим именем. И каждый раз одно и тоже. Мы бы поехали к нему на квартиру, что подарил ему отец на совершеннолетие, заказали бы доставку из ресторана, открыли бы вино, а затем он начал бы применять на мне свои дешевые методы по соблазнению девушек. Пикапер недоделанный. Но все его способы я знала на зубок и ни в какую не велась. Да и желания провести сегодняшний вечер в его компании у меня не возникало, наоборот, вызывало во мне отрицание. Все между нами теперь казалось неправильным. А ведь раньше в самом начале наших недоотношений мне нравились его объятия и поцелуи, как и отказывать ему. Я испытывал нереальные эмоции, выводя парня.

‒ Не сегодня, ‒ выцепляя из толпы студентов долгожданную пару нашей старосты и ботаника, проговорила я. ‒ Отец устраивает вроде званого ужина в ресторане, и мое присутствие там обязательно. Не присутствовать – значит, подписать себе смертельный приговор.

Рустик понимающе вздохнул, но мне на его чувства было наплевать. Я уже во все глаза следила за очкастым доходягой. Находить парня в толпе студентов, наблюдать за заучкой для меня стало своеобразным фетишем. Вот и сейчас мои глаза остановились на нем, для себя выделяя то, что Оля слишком близко идет рядом с ним, как и касается его. Не по-дружески, более интимно, чем принято между друзьями. Девушка даже смеялась неестественно, нарочито слишком громко, чтобы привлечь к себе внимание парня. Ботаник же держался, словно его и не интересовала наша староста. Хотя, из них могла бы получиться просто отличная пара. Один «лучше» другого.

И тут Лавров поднял свои глаза и безошибочно сразу посмотрел на меня, будто знал, где я могла быть или что-то почувствовал. И снова его взгляд поверх очков, не то осуждающий, не то ухмыляющийся моим положением. Ему что-то известно? Он знает о том, что до меня еще не дошло? Почему я до сих пор не в курсе? И почему бы ему не подойти и не сказать?