Она осеклась, заметив идущего по протоптанной дорожке охранника, делающего вид, что чешет по делам, а сам боковым обзором следил за нами.

– Послушай, – опустилась она до шёпота. – Я отлично вижу, что у вас здесь не всё гладко. Меня обыскивают перед входом, запрещают брать с собой телефон и сумочку, перерывают весь чемоданчик, прежде чем пустить к тебе. Ещё заметила, что в доме вообще нет ни у кого телефонов или планшетов. Не удивлюсь, если везде натыканы камеры и прослушка. Не хочешь рассказать?

– Нет, Наташ. Давай оставим эту тему, – оборвала её допрос. – Мне будет не хватать тебя. Отдохни там за меня.

– Обязательно, – кивнула Наталья, снимая с блокировки машину и незаметно вытаскивая из за ворота рукава тонкую, скатанную бумажку. – Мой номер. Запомни и позвони, как сможешь. Я всегда тебе помогу.

Сжала листок в кулаке, потёрла замёрзшие щёки и, не сдержавшись, обняла женщину, ставшую за три недели таким необходимым другом.

– Обязательно позвоню, – тихо пообещала, отстраняясь. – К следующему Новому году.

16. Глава 16

Стояла и смотрела, как её белый, компактный автомобиль скрылся за воротами, остановившись перед ними на считанные секунды. Сжимала в кулаке телефонный номер и чувствовала, что держусь за ниточку, способную вытащить меня из ада.

Почему-то подсознательно знала, что в своё время эта женщина сыграет важную роль в моей жизни, поможет собрать в совок осколки, заботливо вклеит в общую композицию каждый из них, даже самый острый, мелкий и корявый, подшлифует неровные края, подкрасит, добавит ярких красок.

Не услышала, как сзади подошла Полина, обняла за плечи и прижала к себе.

– Рада, что Наталья смогла вытащить тебя из дома. Холодно, конечно, но какой вкусный воздух. Не надышаться.

– Погуляю немного, тёть Поль, – грустно улыбнулась ей. – Неизвестно, когда ещё удастся выбраться из заточения.

Полина только вдохнула, покачала головой и вернулась в дом, оставляя меня в одиночестве среди белоснежного простора. Набрала полные лёгкие морозного воздуха, соглашаясь с Полей, что действительно вкусно. Решила не стоять перед парадным входом на обзоре. Свернула на узкую тропинку, протоптанную обслугой, зашла за угол особняка и по памяти направилась в сторону беседки, укрытой от постороннего взгляда пушистыми соснами.

Резные доски трещали от продирающего до нутра холода, усиливая чувство панического одиночества. Вроде, Наталья уехала только что, но мне её уже не хватало. Снова одна в мире, не принадлежащем мне. Где я всегда буду чужой. Где моё место у ног таких, как Немцов. Тошно… В какой момент я свернула не туда? Когда меня затянуло в болото?

Не знаю, сколько простояла, прижавшись к резному столбу. Мысли неспешно плыли в каком-то тумане, цепляясь за воспоминания и сразу отпуская их. В этой беседке когда-то я пряталась от противных Казанцевых и плакала после их злых насмешек. Больше не спрячешься. От себя не убежишь. Ту порядочную грань, где я оставалась приличным человеком, Немцов с лёгкостью переступил.

Застыла в каком-то анабиозе, не чувствуя, как промерзаю до костей. Очнулась от мелкой дроби зубов, звонко щёлкающих в снежной тишине. Не ощущая холода, попыталась подцепить снег, но негнущиеся пальцы не справились с поставленной задачей, сигнализируя, что пора возвращаться в тепло.

Только в доме поняла, насколько заледенела в зимнем царстве хрусталя и снежинок. В руки впились тысячи иголок, щёки нещадно запылали огнём, ноги болезненно заныли, словно их всунули в кипяток. Сняла пальто, ботинки, быстро проскользнула к себе, стараясь нигде не задерживаться.