И тогда, полгода назад, меня испугал его напор бешеного быка в разгар корриды. Я не хотела быть красной тряпкой, не хотела, чтобы член сравнимый по твердости с рогом протыкал меня снова и снова, так жестко и грубо вонзался в мою плоть.

Не хотела.

Тогда.

Но сейчас кажется, что без этих толчков внутри тела, когда все мышцы сжимаются тугим кольцом, когда сердце бьется барабанной дробью, когда шумные выдохи превращаются в крики самки под самцом дикого животного, я понимаю…

Нет ничего лучше.

Как раньше я жила без этого. Как раньше я жила без Илия?

Он толкается снова и снова.

Рычит диким зверем, рвет на части эмоции и чувства. Разрывает на двое с треском меня, как ткань, и я теряюсь в ощущениях.

Цепляюсь за его дубленую, влажную кожу, за ниточку… Единственную возможность не провалиться в пропасть нирваны.

Но Илий сам, буквально силой толкает меня туда.

— Как же мне нравятся смотреть, как трясутся твои сисечки.

Опускает голову, втягивает горошинку соска в рот и тянет.

Боже!

Словно хочет высосать оттуда молоко.

Сильно. Влажно. До пронизывающей все тело сладкой боли.

И сочетания оной с его остервенелыми рваными движениями бедер, члена, что продолжает таранить тугое нутро. Все это выносит меня на новый, сверхзвуковой уровень удовольствия.

И я взлетаю все выше и выше. Еще! Толчок! Закрываю глаза. Толчок! Кричу, раскрыв пересохшие губы. Тут же чувствую, как между ними вонзаются пальцы, а глубоко внутри вонзается последний раз молот. Замирает. И сильно пульсирует, исторгая обжигающую влагалище ртуть.

Пальцы на ногах сжимаются от экстаза волнами, прокатывающимися по телу. Губы скользят по твердым пальцам. Илий, словно зализывая рану, ласкает мой сосок.

И внутри вдруг возникает шумящая ветром мысль. Носится по воздуху как осенний кленовый лист, но сколько не прыгаю, мне не удается ее достать. Да еще и Илий отвлекает, медленно лаская влажную кожу рук, целует в губы и шепчет:

— Меня еще никогда так не штырило от секса. Моя бы воля, приковал бы тебя к кровати и затрахал бы до смерти.

— Занимательная перспектива, — смеюсь я.

Нас отвлекает звонок телефона.

Мы переглядываемся, и он опускает мои ноги и дает подняться.

И я застываю, чувствуя, как по ноге стекает горячая влага, обильно струится вниз. Ухватываю тот самый лист. Ту самую мысль.

Я не смогла забеременеть с Беляевым. Он называл меня бесполезной, бесплодной дрянью. А как к моей бесплодности отнесется Илий?

— Все нормально?

— Да, — улыбаюсь я и беру его за руку. Вот только радости не чувствую. Таким мужчинам как Илий нужны домашний очаг, хорошая хозяйка и пара сыновей.

Но я не смогу удовлетворить ни одно из его желаний.

Пока я подмывалась и надевала халат, в душе росла тоска.

Он узнает, и я увижу в его глазах разочарование. И это колом бьет сердце. Глупо надеяться на счастье.

Но сейчас нужно думать о безопасности. Пусть разберется с Беляевым, а потом я ему скажу. О таком врать точно нельзя.

Мысли прерывает звонок в дверь, и я смотрю на занятого разговором Илия и иду открывать. Это наверняка Лелька вернулась.

Пока я иду к двери, звонок, которой не замолкает, становится настойчивее, как будто грубее трель.

Только я хочу раздраженно сказать «иду», как вдруг рот мне зажимает Илий, впивается ладонью в лицо и шепчет на ухо.

— Ни звука.

Он буквально запихивает меня в шкаф прихожей, ставит какую-то перегородку. Просит прощения взглядом и закрывает дверцы.

Ничего не понимаю. Страх ледяной коркой покрывает кожу, когда в дверь начинают уже активно долбить.

Судя по всему, чем-то железным.

Чувствую запах металла и натыкаюсь взглядом на небольшой ряд пистолетов самых разных форм и размеров.