– Нет, не цветочком! – улыбнулась совершенно не задетая Люда. – Но это пока секрет!

– А как быть восьмиклассникам? Мы в лагере всего на две неделе, это вы тут на месяц! – спросила Сонечка Нефёдова, миниатюрная ученица из 8 «Б».

– Давайте решим вместе! – ухватилась за искру чужого энтузиазма радостная Новосёлова. – Можно сделать соревнование только внутри классов, а можно устроить два! Первое будет длиться две недели и в нём будут участвовать все! А второе будет проходить только для девятого класса, потому что восьмой – уже уедет! Кто за первый вариант?

Несколько рук не очень-то бодро взметнулось вверх.

– Наверное, стоит сделать два соревнования, – вступила тихим и мелодичным голосом Валентина Михайловна. – Нечестно, если два разных возраста будут соревновать между собой. Ребята из восьмого класса моложе, а значит, слабее, они не смогут составить конкуренцию девятому.

– Почему это не сможем?! – недовольно сказала задетая Сонечка, не понимая, как ловко обхитрила всех учительница. – Тогда мы за первый вариант! Мы не слабее!

Лавина рук показалось в воздухе, и даже девятиклассницы, с превосходством переглядываясь, проголосовали за первый вариант.

– Почти единодушно, – улыбнулась Валентина Михайловна и на секунду задержала взгляд на угрюмой Маше, которая и не думала участвовать.

– А чтобы снова не спорить, кто в какую бригаду будет входить, разобьёмся по комнатам! – с воодушевлением продолжила Люда. Сегодня она тоже была в ударе. – Моя бригада пусть называется Зарёй коммунизма!

– Так не честно! Это же наш колхоз! – подняла шум Сонечка Нефёдова, и толпа загудела с новой силой.

– Так, ребята! – хлопнула в ладоши учительница. – Идём на свёклу! По пути всё придумаете и решите!

Школьники поникли, но бурные обсуждения лозунгов и названий команд немного скрасили предстоящие труды. Люда, довольная и весёлая, бодро шагала впереди всех. Она и не думала присоединяться к девочкам из своей комнаты: безусловно, они поняли всю важность придуманного ею плана и прямо сейчас усердно составляют лозунг. Но вопреки ожиданиям Лида с Иришей тихо обсуждали, когда же вернутся мальчики с военных соревнований, ведь без них как-то тихо и совсем неинтересно. Особенно без Васи Левина – в этом девочки сошлись единодушно. А Маша Иванова потеряно плелась в конце толпы и поглядывала на контору. Длинное здание с голубой крышей и тёмными окнами почему-то внушало ей непонятный трепет. То ли оттого, что там находилось правление колхоза, то ли оттого, что внутри прямо сейчас работал Константин Петрович. Девушка задержалась взглядом на последнем окне, где внезапно показался статный председатель. Ей почудилось, что он улыбнулся, и Маша поспешно отвернулась, гася в себе волнение.

Огромное поле с кормовой свёклой раскинулось бесконечной ширью, стоило только обогнуть блестящий колхозный пруд. На пронзительном небе не было ни тучки, ни облачка, и солнце уже распалялось всей своей термоядерной мощью. Большинство школьников помрачнело, но старалось не показывать вида, и только Люда Новосёлова бросилась в сплошную траву с рвением, незнакомым другим ученикам.

– Да тут свёклы-то не видно... – растерялась Маша, и её большие изумлённые глаза с ужасом окинули бескрайний фронт работы.

– Ну, давай, Лидуха, как мать! – загоготала Вера и отклянчила зад. – Жопу поднимай!

– Как тебе не стыдно! – оторвалась от грядки вездесущая Новосёлова и поспешила на выручку.

– Отвали, Людка, – прошипела Исаева, и её глаза опасно сузились. – А то я тебе твой ВЛКСМ знаешь куда затолкаю? – она кивнула на красный значок на груди комсорга.