– Ты куда? – громко шепнула Новосёлова, когда скрипнули петли.

– Спи! – грубо ответила девушка и решительно прикрыла за собой дверь.

В тёмном коридоре пахло сладковатым деревом и нищетой. Отовсюду доносился смех и шушуканье, и только в её мёртвой комнате стояла противная тишина.

– Что-то случилось? – неожиданно рядом возникла учительница Валентина Михайловна Корзухина. Эта была невысокая приятная женщина лет сорока, с маленьким пучком жидких волос и круглыми очками.

– Можно я немного постою на крыльце? – грустно попросила Маша.

– Хочешь, я пойду с тобой? – Женщина подошла ближе и с тревогой посмотрела на ученицу.

– Нет, спасибо, просто хочу побыть на воздухе перед сном.

– Не хочешь ничем поделиться?

– Нет, всё хорошо, – соврала девушка.

– Десять минут, не больше, и я буду закрывать.

Маша выскочила на крыльцо. Раздражение от вечно бдящего комсорга немного поутихло. Валентина Михайловна была на редкость приятной и мягкой женщиной, один её вид вселял уверенность и спокойствие, вот и сейчас короткий разговор немного помог девушке. Она прислонилась к перилам и заставила себя подумать о городе. Где-то там играют струями фонтаны, ездят «москвичи» и «волги», прыгают воздушные балерины и примеряют платья актрисы. Но перед взором лишь село, самое обычное, неприметное, со стареньким кинотеатром, со столовками и замшелым домом культуры... Маша вздохнула. Её лёгкий взгляд пробежался по дороге, перепрыгнул на ветви округлых и разлапистых яблонь и полетел бы дальше по затемнённым кронам, если бы не человек. Высокая фигура замерла между деревьями с застывшей рукой у ствола. По спине девушки пробежал холодок, но ясный ум быстро нашёл объяснения: «Наверное, местный алкаш не может найти себе чекушку... Или чей-то отец пришёл убедиться, что с дочкой всё хорошо... А, может, просто кому-то не спится, вот он и лазит в колхозном саду...»

Темная фигура почему-то стала ближе, но Маша пропустила момент передвижения. Она испуганно дёрнулась и больно ударилась ногой о косяк. Какой-то миг – и чёрный человек вновь оказался на несколько шагов впереди. Окончательно перепугавшись, девушка бросилась в интернат и плотно прикрыла входную дверь. Чего только не померещится в ночи... Наверное, Люда была права – лучше всего лечь спать, ведь завтра ранний подъём и добровольно-принудительная помощь колхозникам.

3. Глава 2. 11 июня 1979, понедельник

– Встаём, ребята, умываемся и в столовую! – заглянула в комнату Валентина Михайловна. Её негромкий голос бодро разлетелся по комнате, но все лишь недовольно заворочались в кроватях. – Давайте-давайте! Не ленитесь! А вечером я сыграю на гитаре.

Как только обещание музыки проникло в сонные сознания, многие вскочили. У учительницы был превосходный голос, чистый, мягкий, он ласкал слух так же, как нежный морской ветер, но пела она не часто, а гитару доставала и того реже.

Два девятых класса, состоящих из девчонок, и два полных восьмых, толпились перед мутными окнами двухэтажного интерната. Ребята нетерпеливо ждали, когда освободятся умывальники, а между тем шумно переговаривались между собой.

– Хорошо бы нас в столовку отправили помогать! – мечтала Варя Киселёва.

– Куда отправят, туда и пойдём, – поучительно вставила Люда, которая внимательно следила за порядком и вмешивалась, если он нарушался.

– Ей лишь бы пожрать, – зло ухмыльнулась Козичева.

– Ты, Лидка, лучше заткнись! – услышала Варя и под густыми веснушками вспыхнула красная кожа. – Чернявка подзаборная!

– Девочки! – осадила комсорг, видя, как наливаются злобой чёрные глаза Лиды. Все хорошо знали, что она дочь доярки и залётного цыгана, и не упускали случая напомнить об этом. Даже несмотря на то, что она круглая отличница и комсомолка. – Мы все ученицы школы номер один! Не забывайте, пожалуйста, об этом.