Поэтому когда я услышав всплеск воды, испуганно открыла глаза и увидела, что это Эрик плещется в колодце, я испытала громадное облегчение… И совершенно зря.

– Я уже и забыл, как хорошо ты выглядишь… без одежды, – сверкнул он улыбкой, с интересом меня рассматривая. Казалось, что ледяная вода его нисколечко не беспокоит, настолько расслабленным и довольным жизнью он выглядел.

– Я без одежды?! – спросонья я совершенно забыла, что оставила одежду сушиться и поэтому уснула в одном белье. Но тут мой взгляд упал на мои совершенно голые ноги и столь же голый живот. – О мать природа! – я вскочила и спряталась за молодым, а потому не очень широким дубком.

– Вот и я тоже подумал, – ухмыльнулся Эрик. – Мать природа! Как же ты щедра ко мне! – Он вылез из воды. К моему облегчению он оказался просто без рубашки. Он сел, подобрав под себя ноги. Солнечные зайчики играли в капельках воды на его мускулистом торсе, подчёркивая и высвечивая то, что его тело всё ещё было очень и очень далеко от полного исцеления. На его скуле, груди, плечах, руках, и вероятней всего и на спине тоже темнели, переливаясь от багряно-фиолетового до зеленовато-коричневого огромные кровоподтёки.

– Я в одежде вообще-то! – возразила я, имея в виду бельё. Я хотела было добавить ещё и о то, что он никогда прежде не видел меня без одежды, но потом вспомнила про случай с балконом и решила, что лучше не развивать эту тему.

– Поверь мне, я заметил эту одежду… – он мечтательно закатил глаза. – И оценил твои старания! И тем больше мне жаль… Потому что боюсь в моём состоянии, я, – он окинул меня взглядом, полным сожаления и печали.

– Что тебе жаль? Что с твоим состоянием? – искренне встревожилась я и поэтому пропустила мимо ушей фразу «твои старания». Мое глупое сердечко встрепенулось и сжалось в неприятном предчувствии новой беды.

– Прости, но я вынужден отказать тебе, Каро, потому что я пока не могу дать тебе того, что ты хочешь от меня… – в его голосе звучало такое мучительное чувство вины и такое всепоглощающее самобичевание, что я попалась на его удочку и недоуменно переспросила: – Яа-а? Хочу-у?

– И я хочу! – закивал Эрик. – Как я уже сказал, я не отказываюсь, но просто сегодня никак, прости! – заверил он меня с грустной моськой на физиономии.

– Чтоб тебя тролли побрали! Придурок! – всплеснув руками, выплеснула я свое праведное негодование, наконец, поняв о чём он. – Что ты себе вообразил?! Что ты о себе вообразил?! После чего психанула и, наплевав на приличия, направилась к кустам, на которых сушилась моя одежда. Понятное дело, чтобы сделать это мне пришлось покинуть своё укрытие и продемонстрировать себя Эрику во всей моей не совсем одетой красе.

– Яа-а?! – на миг мне показалось, что он действительно удивлён, но уже следующая его фраза звучала с явной насмешкой и сарказмом в голосе. – Каро, не рви мне сердце! – ёрничал он, комментируя моё дефиле. – Я, правда, сегодня немного не в форме! Ты ведь помнишь, что я чуть не умер? Поэтому, давай завтра, а?!

Я не снизошла до ответа, я просто с достоинством, то есть спокойно и размеренно шагая, дошла до кустов, на которых сушилась моя одежда. Правда, взяв рубашку в руки, я не сдержалась: встряхнула столь сильно, что ткань несчастного, попавшегося под руку, предмета одежды протестующе затрещала.   

Эрик зашёлся от смеха. – Ох, Каро, видела бы ты сейчас свое лицо!

Рубашка была ещё влажная, но грязная ли, влажная ли, рванная ли – рубашка оставалась гораздо больше одеждой, чем бельё, поэтому я надела её. Поёжившись от неприятного ощущения от соприкосновения кожи с мокрой тканью, я сухим, деловым я поинтересовалась. – Как тебе удалось найти колодец? Его же довольно трудно заметить. Опять твои вновь приобретенные сверхспособности?