Неприятно быть застигнутой врасплох. А уж фактически за руку пойманной… на рассуждениях о нем и того хуже. В тот момент Катерина мечтала лишь об одном: сквозь землю провалиться.

Как можно быстрее. И как можно глубже!

— Логично! — даже с такого расстояния услышала, как тяжело… со свистом… воздух покинул его легкие. — Чего ревешь?

Признаться, вполне будничная фраза оказалась способна пошатнуть ее внутреннее равновесие. Она не привыкла открыто демонстрировать окружающим свои слабости.

А признаваться в них и подавно!

Испытывая жуткую неловкость от столь пристального внимания к своей скромной персоне, Катерина с остервенением растерла по щекам соленую влагу.

— Значит, так хочу! — отрезала холодно, гораздо агрессивнее, чем планировала. — Ясно?

— Да неужели? — скептически хмыкнул собеседник, а затем…

Всего секунду назад он стоял в стороне. Но после столь гневной тирады, которая ему определенно не по нраву пришлась, стремительно преодолел разделяющее их расстояние. Приблизился вплотную, бесцеремонно… по-хозяйски вторгаясь в ее личное пространство. Случайно, а может и намеренно, встал… непростительно близко, и если бы Кате вздумалось вздохнуть чуточку глубже, их тела непременно соприкоснулись бы!

Всеми. Своими. Выпирающими. Частями.

— В глаза смотри! — последовал яростный приказ. Приказ, не подчиниться которому просто не смогла. Слишком уж подавляющей энергетикой обладал ее собеседник. В тот же миг уставилась на нарушителя спокойствия, настороженно поглядывая на него снизу вверх. — Я, знаешь ли, тоже, до х*ра чего хочу! Поэтому искренне советую не испытывать мое терпение на прочность. А теперь будь лапочкой и скажи мне, почему ревела?

Какой там скажи!

От их внезапной близости голова пошла кругом. Пришлось даже вцепиться в подоконник мертвой хваткой да вжаться спиной в леденющее стекло, попутно покрываясь гусиной кожей, дабы сохранить равновесие.

Впрочем, как и здравый рассудок.

А это было ой, как непросто!

Запах мужского парфюма с нотками мускуса и кедра настойчиво проникал в ноздри и действовал на нее… слишком пагубно. Появилось навязчивое и совершенно неадекватное желание уткнуться лицом в его широкую грудь и просто дышать этим бесподобным ароматом. В какой-то момент, окончательно потеряв связь с реальностью, даже навстречу ему немного подалась. Благо вовремя опомнилась.

Что за… хрень?

Резко встрепенулась, ужасаясь собственным мыслям.

Действиям!

— Тебя обидел кто? — не унимался Эдгар, прожигая в ней дыры своим… до безумия странным взглядом. Так внимательно «сканировал», словно пытался каждую мельчайшую черточку ее лица навсегда запечатлеть в своей памяти. — Ты только… скажи мне, девочка!

Да что сказать-то?

Что ее в этом доме «по-настоящему» обидеть может только он сам?

Нет, говорить не хотелось. Напротив.

Хотелось упрямо молчать. Заклеить рот скотчем.

Или же, резко оттолкнув от себя, быстро убежать, сверкая пятками.

А потом забиться в укромный уголок, где можно спрятаться от всего мира.

Однако ни того, ни другого девушка не сделала.

Просто… продолжала настойчиво пародировать статую, так же внимательно разглядывая скалой нависающего над ней мужчину. В ответ.

Почему? Она не знала!

Пожалуй, впервые в жизни Катя не понимала себя.

Совершенно!

Секунды быстротечно сменяли друг друга. Пульс учащался.

Ставшие свинцовыми ноги точно к земле приросли в одночасье.

— Хорошо, — сдалась, наконец, отчетливо представляя, как глупо со стороны выглядит ее молчание. — Это вовсе не обида.

— Нет?

— Нет!

— Что тогда? — по-прежнему сохраняя между ними зрительный контакт, мужчина прикрыл окно. А следом пояснил: — Здесь уже достаточно холодно, даже для меня. А на тебе одежды гораздо… меньше. Продолжай! Я слушаю.