– Я сама могу поесть, – протестую. Алан иронично изгибает бровь, и я почему-то сразу же сдаюсь. Вряд ли мне удастся его переспорить.  

Он кормит меня с ложечки, дует, а я чувствую себя маленькой девочкой. Меня никогда никто не кормил с ложечки. Наверное, когда была маленькой, няни кормили, но точно не родители. И мне совсем не хочется думать, почему этот загадочный мужчина суетится вокруг меня, а вот заполучить его в свое окружение хочется еще сильнее. С таким защитником мне не будет страшно, ведь ночью, дрожа от пережитого кошмара, я поняла, что беззащитна перед своими врагами. И главное то, что я не представляю, против кого мне воевать, одни догадки.

– У меня несколько вопросов по поводу вчерашнего.

Радуюсь, что мой голос звучит ровно, сердце громко стучит, но, похоже, это у меня тонкий слух. Запихиваю в рот кусочек лепешки, вопросительно смотрю на Алана, он неопределенно качает головой. Воспринимаю это как разрешение задать терзавшие меня всю ночь вопросы. 

– Как нападавшие узнали, что мы ночью пойдем именно по этой дороге?

– В город, в котором есть аэропорт, ведет одна дорога. О том, как узнали, что мы уйдем ночью, скорее всего, следили за домом. У меня есть подозрение, что исполнитель находится в поселке, – Алан смотрит на меня без сочувствия. Его слова заставляют меня застыть подобно изваянию в мастерской талантливого скульптора. 

– То есть я не в безопасности? 

– За пределами этого дома – да. По поселку ты можешь пройтись только в моем сопровождении. Расскажи о себе. Почему тебя хотят убить? 

– А то ты не знаешь! – язвлю, скрещиваю руки на груди, с вызовом смотрю на Алана. Я уверена на все сто процентов, что он в курсе, кто я такая. Разговор для моего спокойствия, сейчас бы мне задавать вопросы для понимания, кто враг, а кто друг.

– Если бы знал, не спрашивал, – невозмутимо реагирует мужчина, склоняя голову набок, прищуренным взглядом меня рассматривает. – Сколько тебе лет?

– Двадцать, учусь в медицинском. – При упоминании, где учусь, темные брови Алана изумленно приподнимаются. – Бабушка настояла, но планирую бросить и заняться брэндом бабушкиной фирмой, которая специализируется на косметике.  Я из обеспеченной семьи. Моя фамилия Кончаловская.  

Я жду удивления, шок в глазах, потому что только глухой и слепой не знает семью Кончаловских. Бабушка известна в индустрии красоты, папа – царь и бог в строительной сфере, мама и младший брат – верные его союзники, а старший брат – любимец прессы скандальной хроники. Я… просто я, девушка с золотой ложкой во рту, не знающая ни забот, ни проблем, по мнению общественности. 

Алан никак не реагирует. Смотрит на меня в ожидании продолжения исповеди. Он не спрашивает об отце, не улыбается призывно, не пытается мне понравиться, как это делали другие парни до него при знакомстве. 

– Кончаловских не знаешь? – Возмущенно смотрю на мужчину, досадливо покусывая губы. – Нас каждая собака знает в столице. 

– Здесь каждая облает. 

– Неужели ты ни разу в интернете не читал светские новости? Мой брат – любимец прессы! 

– Зачем мне твой брат, когда здесь находишься ты, а не он. И интернета здесь нет.

– Но связь мобильная есть!

– Да, есть, но для того, чтобы звонить, а не сидеть бессмысленно в мобильном. Здесь очень плохо ловится связь, иногда звонки и простые сообщения не доходят до адресата.

– Еще скажи, что у тебя кнопочный телефон, – иронизирую, не веря ни одному слову.

Как это в двадцать первом веке, когда без интернета в мобильнике жизнь уже не жизнь. У меня папа в дороге все вопросы решает через телефон, всегда на связи, всегда отвечает не только на звонки, но и на письма.