Элла Савицкая Запретная. Моя

1. 1

— Ну у вас и программа. Я до сих пор в шоке от того, какой текст Васильев дал на перевод. Мы с тобой над ним целый вечер просидим, — возмущается Ася, пока мы идем с автобусной остановки к ней домой.

Она перевелась к нам в университет только пару месяцев назад, и до сих пор не может привыкнуть к нагрузкам. Судя по ее рассказам там, откуда она родом, материала давали в разы меньше.

— Не целый вечер, а пару часов, — успокаиваю её. – На вечер у нас все—таки планы. Так что хочешь не хочешь, а нужно успеть.

На небе собираются серые тучи, и мы ускоряем шаг. До дома подруги всего ничего. Нужно поторопиться, если мы не хотим промокнуть.

Быстрым шагом заходим в арку, ведущую в её двор, а с другой стороны в этот момент входят двое парней. Они громко смеются, и неприлично харкают на асфальт.

Фу. Мерзость.

Инстинктивно ускорив шаг, мы торопимся преодолеть темную местность, но так как арка не шибко широкая, не пересечься с неприятными прохожими у нас шансов нет.

Намереваясь пройти мимо, пытаемся их обойти, но эти двое внезапно расставляют руки в стороны.

— Девушки, красавицы, куда торопимся? – делают резкое движение по направлению к нам, отчего приходится остановиться, чтобы не влететь в них.

Мы с Асей крепче вжимаемся друг в друга, сцепившись локтями.

— Домой, — говорю, стараясь не смотреть им в глаза. Слава учил, что с такими наглыми экземплярами надо вести себя максимально спокойно, быть тише воды и ниже травы, и тогда им будет не интересно тратить на нас своё время, — пропустите пожалуйста.

— Дома скучно. Пойдём с нами, — один из вдруг прилипает ко мне, самым нахальным образом обхватывая за талию.

— Эй, отпусти, — взвизгивает в этот же момент Ася, потому что второй утаскивает её в противоположную сторону.

Лишившись поддержки друг друга, мы с ней пересекаемся взглядами. Высоцкая испуганно смотрит на меня, пытаясь сбросить с себя руки отморозка, который что—то втирает ей на ухо. Судя по оцепеневшему выражению лица, не слишком приятное.

— Руки убрал, — цежу на эмоциях, когда тот, что вцепился в меня, толкает меня к стене.

Наставления Славы уходят в небытие, потому что оставаться тише воды ниже травы в такой ситуации у меня не получается.

— Не хочу, — силой вжимает меня в стену. Отвратительный запах сигарет и пива врывается в легкие, и я стараюсь не дышать, чтобы не вызывать у себя рвотный рефлекс. — Хочу тебя потискать, красивая. Дашь?

— Хотелка отвалится, — извернувшись, засаживаю ему коленом между ног, отчего тот глухо стонет, и сгибается пополам.

Я использую момент его слабости, чтобы отскочить подальше и броситься к Асе.

Но не успеваю сделать и шага, как меня хватают и толкают обратно.

— Охуела? — шипит разъяренно придурок, чьи глаза налились кровью, вероятно выделившейся из его превращенных в омлет фаберже, по которым я зарядила.

Вжимаюсь лопатками в стену, боясь, что теперь он может применить силу, а потом слышу голос…

Тот самый, который когда—то слышала ночами в своих мыслях, и боялась забыть.

— Вы что тут устроили?

Резко поворачиваю голову и поверить не могу. В темной арке к нам движется массивная фигура. Гораздо более массивная, чем отпечатала в себе моя память. Но я узнаю его сразу.

Хоть и не видела уже больше года.

Высокий, сбитый. Широкие плечи спрятаны под черной толстовкой.

Руслан быстрым уверенным шагом подходит к нам и по очереди смотрит сначала на одного отморозка, а потом на другого.

— Вам заняться нечем? — произносит негромко, а у меня холодные мурашки на спине выступают.

Потому что хоть я и узнала голос, но он стал более низким, хриплым, обрел новые нотки, от которых все внутри меня зазвенело.

— Да мы прикалывались. А эта сучка мне по яйцам зарядила, — шипит тот, что все еще нависает надо мной.

Взгляд Руслана перетекает на меня. Я замираю. Так давно не видела его, что жадно впитываю в себя каждую черту его повзрослевшего лица. Ставшими более острыми скулы, появившийся на щеке небольшой шрам, морщинку между бровей, будто он все время хмурится. Резкий, с ямкой подбородок. Его волосы чуть длиннее, чем надо, небрежные, а глаза… те самые зеленые, в которых я когда—то могла утонуть.

Сейчас эти глаза находят меня, и пока моё бедное сердце делает кульбит, я читаю в них узнавание.

Его прямой, тяжёлый взгляд всего на миг меняется, зрачки расширяются, как у хищника, желваки вздрагивают.

Моя грудная клетка ходит ходуном из—за взбесившегося сердца. Оно подпрыгивает, скачет. Я забываю и об этих кретинах, и о ситуации, в которой мы оказались. Просто пропадаю в глазах, которые уже спустя секунду снова становятся равнодушными.