– Да. Нам звонили из больницы.

– Рассоев поступил в ГБ номер один со следами побоев. Следствием было установило, что к этому имеет отношение группа несовершеннолетних лиц. Опять же все они являются воспитанниками вашей школы и…

– А причём тут моя внучка? – не выдерживает бабушка, на эмоциях его перебивая.

– Девушка тоже там была, – отвечает он, поворачиваясь к ней.

– Что за глупости? Это исключено! Тата всего пару дней назад переехала к нам в город!

– Ба… – тихо шепчу, виновато опустив глаза.

– Это что же… В тот вечер? – догадавшись по моей реакции, спрашивает она тихо. – Почему ты не рассказала?

Молчу.

Верно говорят, всё тайное рано или поздно становится явным.

– Я продолжу, – мужчина в форме покашливает, привлекая к себе внимание. – В двадцать часов одиннадцать минут пункт экстренной службы принял звонок. Девушка сообщила оператору о преступлении, правда не оставив при этом свои данные, – делает акцент на вторую часть предложения.

– Это разве обязательно?

– Обязательно.

– Я не знала, – пытаюсь закосить под дурочку.

– Незнание закона у нас что? Правильно! Не освобождает от ответственности, как говорится.

– Причём здесь закон? – отзываюсь я хмуро.

– Так вот… Шестнадцать минут спустя прибывшие на место сотрудники обнаружили пострадавшего лежащим на песке, а сегодня утром в лесополосе был найден автомобиль марки bmw чёрного цвета. Его девушка упоминала в разговоре с диспетчером.

Выходит, их тогда не поймали? Они успели скрыться?

– Идентификационный номер двигателя позволил установить, что машина принадлежит Градову Дмитрию Анатольевичу.

Мать Ромасенко покрывается алыми пятнами и переводит взор на отрока. Тот, к слову, абсолютно расслаблен и спокоен. Крутит пальцами телефон и отражает материнский взгляд совершенно безэмоционально.

– Где находился ваш сын в тот вечер?

– Дома, с друзьями, – она берёт стакан и наливает себе воды из высокого графина.

– Кто-то может это подтвердить?

– Когда я уходила, Максим и ребята были в гостиной.

– А уходили вы, простите за уточнение, в ресторан?

Светлана бледнеет и сливается лицом по цвету с белоснежной блузкой.

– Да.

– Вместе с вышеупомянутым гражданином Градовым, – добавляет он, и её щёки вновь красочно вспыхивают румянцем.

– Вы с Дмитрием Анатольевичем в каких отношениях?

— Какое это имеет значение! — возмущённо восклицает директриса.

– Самое прямое. Нам важны все детали.

Тук-тук.

Дверь приоткрывается и на пороге кабинета появляется девушка.

– Извините…

– Зайди позже, – несколько раздражённо бросает мать Ромасенко. – Кто такая? Почему не на уроке? – явно срывается на неё.

– Светлана Николавна, – растягивая гласные, гундосит дама-одуванчик, – это наш новый психолог. Маргарита… Алексеевна. Голубцова принимала. Первый день работает.

– А… – директриса растерянно смотрит на девушку.

Неудивительно, что она приняла её за ученицу. Эта Маргарита и впрямь выглядит нашей ровесницей.

– Так я поприсутствую? – осторожно спрашивает психолог, прижимая блокнот к груди.

– Да, проходите, – в неопределённом направлении машет рукой директриса.

– Угу.

– Ей восемнадцать-то есть? Проверяли? – ухмыляется Ромасенко, переглядываясь с товарищами.

– На приём как записаться? Хочу, чтобы вы со мной поработали, – вызывающе вскинув подбородок, улыбается парень, сидящий по левую руку от него.

Они ржут.

Придурки.

Вот уже прям вижу. Этой девушке тяжко тут придётся.

– Молодые люди, вернёмся к нашему разговору, где вы находились тем субботним вечером? – подаёт голос второй сотрудник.

– Эт чё допрос?

– Я требую адвоката, – ёрничает Чижов.