«И кто теперь будет вести химию?»

«Вторую группу французов отдали новой училке»

«Она хоть норм?»

«Мелкая, невзрачная мышь. Мы с пацанами её вчера нечаянно шуганули в библиотеке. Делаем ставки, сколько продержится».

«Спорим, недолго?»

«Месяц?»

«Неделя»

«А видели Григорьеву? Пузо уже заметно. Обрюхатил-таки биолог».

«Ага!»

«Антонов, да отвали от моего пупка, дебил!»

«Чё так жутко воняет?»

«Слепая? Стены покрасили»

«Отстой»

Гомон голосов разносится по кабинету. Воцарившийся в стенах класса шум давит и раздражает. У меня начинает болеть голова. Чувствую в себе только одно желание – уйти отсюда.

«А эта, слышали, из Москвы?» – стайка девиц косится в мою сторону.

«Кто такая вообще?»

«Без понятия. Вчера на репетиции её не было».

«И Германовна ничё не сказала»

«Понторезка. Босоножки заценили? Джимми Чу»

«А чё за айфон у неё? Тот, который выходит осенью?»

«Да неее, не может быть»

«А сумка настоящая, как думаешь?»

«Ты гонишь, Лен? Биркин? Паль, стопудово»

Колхозники, что с них взять!

«Цацки – бижутерия, мне кажется»

«Ага»

«А она симпотная» – вклинивается в женский диалог мужской голос.

«Карась, ты брови её видел? Брежнев отдыхает»

Когда наступает предел моего терпения, в классе неожиданно появляется Шац, и тут же противной трелью звенит звонок, оповещая о начале урока.

– Ковалёва, Зайцева, убрали нижние девяносто с парты! – ругается она, бережно складывая на стол скромные букеты. – Полиночка, набери воды в ведро, пожалуйста.

– Хорошо.

– Петросян, я уже вошла, а это значит, что мы фильтруем свою речь. Мне показалось или прозвучал мат?

– Вам показалось, перекреститесь.

Матильда Германовна хлопает в ладоши, призывая присутствующих к порядку.

– Всё, убираем посторонние вещи. Звонок прозвенел. Приходько, сворачиваем ресторан.

– Я проголодался.

– Потом поешь! День только начался! Котов, отлипаем от Вепренцевой. Любовь – это прекрасно, но нам ещё экзамены сдавать.

Класс, улюлюкая, громко гудит.

– Так. Джугели. Где у меня Джугели?

– Я здесь, – нехотя поднимаю руку.

– Отлично, не потерялась. Ребята, внимание! У нас пополнение, как вы успели заметить.

– Вы про училку физики? Мы заметили, да.

– Биолог постарался.

– Закрыл тему размножение на отлично.

Они смеются.

Сборище идиотов!

Не хочу здесь учится.

Мне не нравится.

– Хватит уже! Дайте представить вам нашу новую ученицу. Тата переехала в Красоморск из Москвы и теперь будет учиться с нами.

– Радость-то какая… – звучит в ответ иронично.

– Что за имя такое дурацкое Тата? – пренебрежительно фыркает рыжая.

– Зайцева, следи за языком! – строго одёргивает её Шац.

– Оно означает «дочь отца», да будет тебе известно, – громко отвечаю я. И в этот момент в моём голосе звенит не только гордость, но и сталь.

– А чё из Москвы, да в наши края… – спрашивает кто-то.

– Это ненадолго, – уверенно заявляю.

– Так. Прошу вас быть дружелюбными, оказать всевозможную поддержку и тёплый проём.

Да уж. Она серьёзно?

– Девочки… – тянет многозначительно.

– Конечно-конечно, Матильда Германовна, – приторно сладко лебезит Ковалёва, выдавливая из себя улыбку. – Не переживайте. Примем как родную.

Закатываю глаза.

– Отлично. Тогда… Начнём организационный классный час, а ты, Тата, зайди к директору. Светлана Николаевна хочет переговорить с тобой.

– Прямо сейчас?

– Да. Полиночка Филатова тебя проводит, это наша староста.

Девушка приветственно машет мне рукой.

Переговорить.

Ой, не к добру…

Встаю и, прихватив со стола измучившийся от жажды букет, на негнущихся ногах иду к выходу. Под прицелом десятков глаз, естественно.

Спина ровная. Прямой взгляд. Твёрдая походка.