– Ты и так лишил меня всего, – прошипела я в ответ.

– Не всего. Самое ценное ещё при тебе. Но поверь, Настя, я могу сделать так, что и этого у тебя не останется.

Намёк я поняла спустя секунду. По его взгляду. Он говорил не про работу, не про квартиру и даже не про мою свободу. Мне стало нехорошо. До такой степени, что закружилась голова, а к горлу подкатил комок желчи. Ещё мгновение Женя смотрел мне в глаза, а потом разжал руки, оттолкнув. Я по инерции шагнула назад. Он смотрел на меня, теперь уже с расстояния.

– Не смей шантажировать меня сыном, Воронцов. Ты не имеешь к нему отношения. Он…

– Ты родила его в браке со мной, – заявил он цинично. – Так что я имею к нему прямое отношение. То, что его отец Литвинов, ничего не меняет, – на лице появилось холодное, злое выражение, глаза стали совсем чёрными. – Да и что может изменить покойник?

Земля опять поплыла из-под ног. Женя смотрел прямо, в упор, а мне не хватало воздуха. Ослышаться я не могла.

– Покойник? – переспросила я сдавленно. – Ты хочешь сказать… Что… Что Женя…

– А ты разве не знала? – как удар наотмашь. – Три года назад Литвинов с женой разбились. Оксана погибла сразу, он дотянул до больницы. Жуткая была авария, – сказал он, глядя мне в глаза. Каждое слово свинцовой дробиной врезалось в сердце. – Четыре машины всмятку. Оксанку хоронили в закрытом гробу. У него тоже шансов не было. Ты правда не знала, что он погиб?

– Не знала, – выдавила я, но не услышала собственного голоса.

Не помню, как оказалась у стены. Прижалась к ней, прикрыла глаза. А когда открыла, снова наткнулась на взгляд Жени. Пронизывающий, холодный, не оставлявший сомнений: он пойдёт до конца. И если он захочет забрать у меня сына, сделает это. И это будет даже проще, чем он думает.

Он – мой муж, Никита рождён в браке с ним, а любой тест ДНК показал бы, кто его настоящий отец. И то, что сам он считал иначе, могло быть только делом времени.

***

Никита уснул, раскинувшись на кровати звездой. Сидя в кресле, я смотрела на него, снова и снова взвешивая разумное и чувства. Что Женя всё ещё считает его чужим, было ясно без объяснений. Стоило ли сказать ему? Наверное, это было бы правильно, но я не могла пересилить себя. По крайней мере, пока. Теперь ещё этот непонятный телефонный разговор, его угрозы и обрушившаяся на меня, как снежная лавина посреди жаркого лета, новость о смерти Жени. Сколько мы с ним не виделись? Долго. Но я даже подумать не могла…

Опустив взгляд, я покрутила кольцо на пальце. Я-то думала, он решил оставить всё как есть и уехать. Какая же я дура! Литвинов бы не отступил. И плевать ему бы было на Оксанку.

Прошлое

– Вот же, – шипя, поморщилась я, пытаясь отодрать прилипший к мозоли бинт.

Тот не поддавался. Новые коньки оказались жёстче, чем я думала. Но к основным стартам я рассчитывала раскатать их.

Я смочила ватку в перекиси и приложила к ноге. Заметила движение, подняла голову и наткнулась на тяжёлый взгляд.

– И долго ты будешь заниматься этой хренью? – спросил Женя раздражённо.

– Женя, ­– я смерила его предупреждающим взглядом, но он не обратил на это внимания.

– Тебе самой не надоело?

– Не надоело. Это моя жизнь, почему я тебе должна это всё время повторять?

– Какая это, на хрен, жизнь?! – он подошёл и стал напротив. Мне стало неуютно от его взгляда. – Ты себя калечишь и ради чего? Кому это нужно, Насть?

– Мне это нужно! – я хотела встать, но не успела. Женя придержал меня за плечо, усадил обратно на постель. Теперь лица наши были на одном уровне.

Я мысленно приказала себе успокоиться. Женя посмотрел на мои ноги, ноздри его раздулись, но комментировать увиденное он не стал. Молча положил стопу к себе на колено, провёл ладонью от лодыжки до пальцев, осматривая раны.