– А что, если да, Воронцов? Что тогда?

Промедление оказалось секундным. Рванув, он протащил меня по коридору к себе в спальню. Захлопнул дверь и толкнул к ней. Ладонью он упёрся в неё, блокируя любые пути отхода. Я не могла понять, что им движет. Даже в глазах ничего не отражалось – беспроглядная темнота, да и только.

– Лучше нам с тобой было никогда не встречаться, Золушка.

Я почувствовала запах крепкого спиртного. Пьяным он не был, но и трезвым тоже. Да что с ним происходит?! Что вообще происходит?!

– Отпусти, – я ударила его в грудь.

Он по-звериному оскалился. Пойманная в капкан, я прекрасно понимала, что деваться мне некуда. Это ощущение стало абсолютным в момент, когда он, схватив за шею, заставил меня поднять голову. Шагнул вперёд и неожиданно нежно погладил пальцами у линии роста волос.

– Ты – моя самая большая ошибка, Настя. Это из-за тебя, чёрт подери, всё пошло наперекосяк. Из-за тебя. Дрянь ты.

– Да прекрати! – прикрикнула я на него и вырвалась.

Он отпустил, посмотрел равнодушно и, подойдя к журнальному столику, взял бутылку коньяка. Я только сейчас увидела и её, и стакан с подтаявшими льдинками. Женя налил почти половину. Отпил, с шумом выдохнул и, подойдя к окну, встал ко мне спиной, расставив ноги на ширину плеч. Понятия не имею, что заставило меня приблизиться к нему.

– Знаешь, Настя, – заговорил он, не поворачиваясь. Я стояла за его плечом на расстоянии полуметра, и он чувствовал это, я не сомневалась. – С твоим появлением моя жизнь стала похожа на чёрную дыру, в которую затягивает всё хорошее. Я сам стал чёрной дырой.

– Раз ты стал чёрной дырой, может, причина в тебе?

Он сделал глоток и после этого повернулся. Опёрся о подоконник.

– У меня было всё: друг, карьера, бабы, чёрт подери, – новый глоток, мрачная усмешка. – Я чётко знал, чего хочу и как этого достичь. И тут ты…

– И что я? Помешала твоим грандиозным планам? – поинтересовалась я с досадой.

Можно было бы подумать, что он выпил лишнего, но нет. Взгляд его был жёстким и совершенно трезвым.

– Из-за тебя всё пошло кувырком.

– Да? – у меня вырвался циничный смешок. – То есть кресла мэра тебе мало? Ты метил в президенты? Или что?

Он не ответил. Пригубил коньяк. Мне стало неуютно. Мне казалось, что вокруг меня сгущается тьма. Беги не беги, деваться некуда. Хотелось отступить, броситься прочь. Но я стояла, как прикованная, и смотрела на Женю.

Он отпил ещё немного коньяка.

– Все эти грёбаные пять лет, Настя, я пытаюсь избавиться от собственной бездны. Но не выходит. Что бы я ни делал, в неё продолжает затягивать всё без разбора.

– Так при чём тут я?

Он лениво подался вперёд. Не успела я отступить, поймал за платье и заставил подойти. Так же лениво, небрежно, поставил стакан рядом с собой. Дотронулся до моей скулы, до уха, обрисовал его, серёжку в мочке. Я было отвернулась, но он подтянул меня ещё ближе.

– Нет, Жень, – поняв, что он собирается сделать, упёрлась я ему в грудь.

Сопротивление он сломал, как пересохшую тростинку. Развернул меня. Теперь я оказалась спиной к подоконнику, он – напротив.

– При чём тут ты? – голос его прозвучал неожиданно сипло. – Ты – моя персональная точка необратимости. Что бы я ни делал, всё возвращается к тебе.

Пальцами он коснулся моей щеки. Я опять попробовала отвернуться, но он удержал мою голову. Его тёплое дыхание щекотало мне губы, и я чувствовала запах коньяка с шоколадными нотками.

– Нет, – выдохнула я, всё ещё стараясь отстраниться.

Он прижал меня бёдрами. Пах его был напряжённым. Желание ещё не перешло грань, но я понимала, что до этого всего-ничего. Он тоже понимал это. Губы его скользнули по моей щеке, по уголку рта.