– Обо мне, – честно признался Александр. – Но все я тоже помнить не могу. Больше тридцати веков запомнить очень сложно, даже для меня.

Старик вздрогнул и натянуто улыбнулся, рассеянно поглаживая книги.

– Когда у меня родился сын, – продолжал Василий, – я радовался, как может радоваться любящий отец. – Он отошел к окну, глянул вниз и вернулся обратно в кресло. – И, конечно же, я хотел, чтобы мой сын продолжал мою работу. Поиски правды. Даже самой невероятной.

– И он присоединился?

– Да, к сожалению, он присоединился. Стал таким же, как я. Даже лучше. Больше половины этих книг – его работа. Он их нашел. Изучал, делал записи. А потом… – Василий прервался и прикрыл лицо рукой.

– Я должен знать, – Филимонов участливо положил свою ладонь на руку старика. – Тебе тяжело. Но надо рассказать.

– А потом, – чуть встрепенулся Чернов, – потом все закрутилось очень быстро. Сын стал пропадать подолгу. Часто бывал в отъездах. Потом привел девушку. Красивая была. Кровь с молоком. Волосы длинные, черные. Сама смуглая. На тот момент я его выбор только одобрял.

– И долго они были вместе?

– До самого конца. Появился Лешка, но его почти сразу же отдали мне. Чтобы им проще было работать. Но потом, как-то приходят они ко мне оба. И говорят, что должны уехать. Что могут больше в эту страну не вернуться, так как готовы менять мир. И уже что-то нашли. И, главное, говорит все она, а сын молчит, глаза в пол. Так я и подумал, что она его околдовала, охмурила. В книгах мне уже попадались такие фокусы, но я все не верил. А вот оно как вышло. Конечно, они оба передо мной извинялись, что должны уехать. В итоге я так и не пошевелился даже, не обнял сына перед его отъездом.

– И они ушли? Бесследно.

– Да, как дверь за ними закрылась, так я никого из них больше не видел. Ни номера телефона нет, ни места, в которое они могли направиться, ни бумаг, какие могли бы на след натолкнуть. Сперва я себя даже возненавидел за то, что сына на этот путь поставил. Хотел книги все сжечь, а потом остановился. Ведь он столько всего насобирал. Хоть память останется.

– Так может он в книгах и оставил следы? – предположил Филимонов.

– Все перечитал. Ни записки, ни пометки. – Василий опустил голову, слегка сгорбившись в кресле.

– Если тебя утешит, то маленький бонус они все равно оставили. Вернее, она.

– Ты про внешность? Что я выгляжу моложе, чем есть на самом деле.

– Именно. Маловероятно, что ты очень изменился с того момента, как твой сын ушел. И для почти семидесятилетнего старика ты держишься молодцом. Все это благодаря маленькой модификации.

– И что? Это меня должно радовать? – возмутился Чернов. – То, что она купила у меня сына за несколько дополнительных лет моей жизни?

– Мысли дальше. Возможно, она дала тебе шанс увидеть сына в будущем, но при стандартном возрасте ты бы вряд ли дожил до этого. По крайней мере, мне так кажется.

– Неважно все это. Я рассказал тебе то, что ты просил. Выдавил эти воспоминания наружу. Что тебе с этого?

– Я узнал то, что хотел. К сожалению, я не могу тебе сказать, с кем именно сошелся твой сын и куда он ушел. Возможно, в будущем мы это выясним.

Старик развернулся в кресле и внимательно посмотрел на собеседника.

– Обещай мне, что внука ты не заберешь. И не исчезнешь с ним. Без него мне и сто лет дополнительных не нужны.

– Я взялся его опекать, потому что рано или поздно его Сила бы в нем проснулась. Моя задача сейчас – направить ее в нужное русло, сделать Силу полезной для Леши. Забирать я его не буду, в этом можешь быть спокоен. Во всяком случае, если только он сам не захочет отправиться со мной. Но вряд ли это произойдет.