– Никак пугаешь? – разочарованно протянул Семенов. – Так вот, чтоб в будущем ничего не изменилось, вы сейчас быстренько сдадите стволы, которые прячете под одежкой. Только тихо, спокойно! А то присоединитесь к своему приятелю!

– Так значит? – Крюк докурил сигарету и бросил бычок на пол.

– Именно! – подтвердил Семенов. – Сам пушку вытащишь или помочь? Только осторожно, двумя пальчиками! Давай Коля, – повернулся он к прапорщику, – собери у них железки.

Николай заморгал, выходя из оцепенения, в котором он пребывал с самого начала разговора, вспомнил, что и у него есть пистолет, и, наконец-то, извлек его из кобуры. Но к "браткам" подходить не стал, а выдал вместо этого инструкцию:

– Так, приседаем, кладем оружие на пол и аккуратно толкаем его в мою сторону. Начинаем с тебя!

– С меня?.. – Гриня, на которого указал милиционер, ошалело посмотрел на Крюка, затем опять на Николая.

– Ты че ментяра, сериалов насмотрелся? Нет у меня ничего!

Николай осторожно приблизился к нему: правой рукой направляя пистолет, левой похлопал его по бокам. Покосился на Семенова:

– Чистый вроде! Теперь ты, – обратился он к Крюку. Тот усмехнулся и распахнул рубашку:

– Найдешь, твое будет!

Николай обошел его по широкой дуге, пристально разглядывая, украшенный татуировкой, мускулистый торс.

– Ты? – протянул он руку к третьему. Тот шарахнулся в сторону. На него тут же направились три ствола.

– Руки! Только дернись!

– Отдай им Кот! – процедил сквозь зубы Крюк. – Сейчас не наша маза.

Кот, после секундной заминки, подчинился – поднял руки и дал себя обыскать. Стало понятно, для чего он, не смотря на жару, вырядился в теплую кожаную куртку. Из кобуры у него под мышкой, Николай извлек здоровенный черный пистолет. Уважительно крякнув, отдал пистолет Семенову.

– Гляди-ка… – удивился тот, – "Стечкин"! Во, дает! На войну что ли собрался, паря?

– Незаконное ношение оружия… – добавил Николай, – статья двести двадцать вторая…

– Ты, че мне тут прогоняешь, рожа ментовская? – вскинулся "браток". – Какая, на хер, статья?

– Молчать! – рявкнул прапорщик, ухватил его за шиворот, развернул и пихнул к стене. – Лицом к стенке! И вас тоже касается! – крикнул он остальным. – Харями в стену! Уперлись руками! Ноги раздвинули! – он заметно осмелел и, по-видимому, стал ощущать себя в привычной стихии. "Братки" нехотя подчинились, бормоча себе под нос проклятия в адрес оборзевших фраеров и ментовских сук.

Прапорщик быстро и ловко обыскал их и не найдя ничего больше, вопросительно посмотрел на Семенова:

– Ну и чего теперь с ними делать?

– Как чего? – удивился Семенов, – Вывести на задний двор и шлепнуть! Шучу! – хохотнул он, увидев, как перекосились физиономии "пацанов". – Запереть их пока где-нибудь… Есть где? – глянул он на Илью.

Тот пожал плечами.

– С решетками помещений, наверно, больше нет. Может в конференц-зале? С третьего этажа, поди, никуда не денутся.

– А что там есть, в этом конференц-зале? – подозрительно спросил прапорщик.

– Да ничего вроде… одни стулья, и те к полу прикручены.

– Ну, о-кей! – согласился Семенов. – Значитца, конвоируйте их пока туда. Ну что друг ситный, – обратился он к Крюку, – связать вас, или так посидите спокойно? Нет… на благоразумие ваше надеяться глупо. Славик, скотч у тебя? Скрути-ка им руки. А когда приведете в конференц-зал, еще и ноги, на всякий случай, для их же спокойствия.

Слава ловко, словно всю жизнь только и делал, что вязал "братков", скрутил им за спиной руки скотчем. Начавшему, было ерепениться, Грине досталось по шее прикладом. Остальные вели себя спокойно, только Крюк, когда их уже выводили из буфета, повернулся к Семенову и процедил: