— На счёт твоей наблюдательности, — напоминаю терпеливо.

— А, ну так тут нужен бартер, — отвечает ровным тоном, но я замечаю, как загорелись её глаза. — Вы мне информацию, а я вам, — разводит руками, будто так и надо.

— Чудо в перьях, — усмехаюсь. — Ты забыла, с кем и куда едешь.

— Ой, точно, вы же меня арестовали, голова моя дырявая, — наиграно головой мотает, и с моих губ срывается смешок.

Настоящий. Искренний. Живой.

Когда я последний раз смеялся? Непринуждённо и легко? Да хрен вспомнишь.

— Всё правильно, и лучше тебе чистосердечное написать, это убавит тебе срок, — последнее, что я говорю перед тем, как затормозить у участка.

Блефую, конечно, у меня нет оснований для задержания более, чем на пару часов, но напугать девчонку, чтобы она выдала мне всё, что знает, я могу.

— На выход, — открываю заднюю дверь и, схватив её за локоть, точнее за рукав комбинезона, направляюсь ко входу в здание.

На этот раз я сам ею займусь, мои архаровцы не справились утром с этой задачей, а я уж точно выбью из неё всю правду.

Захожу с Комаровой в участок и направляюсь в сторону изолятора. Сначала посидит в прохладном помещении, а потом устрою допрос с пристрастием.

— Белов! — летит мне в спину гневный голос начальства.

— Слушаю, товарищ подполковник, — поворачиваюсь к нему и цепляю на лицо улыбку.

— Это что такое? — цедит сквозь зубы, приблизившись ко мне вплотную.

— Подозреваемая, товарищ подполковник, — отвечаю ровным тоном.

— Разве я не велел тебе отпустить девчонку? — спрашивает, едва посмотрев на Комарову.

— Борис Васильевич, у меня есть основания для…

— В мой кабинет. Быстро! — прерывает, выстрелив в меня взглядом и поправив на себе жилетку от костюма-тройки, которые он так любит, разворачивается и уходит.

— Кого-то в угол поставят, — усмехается эта девица.

— Рот открываешь не тогда, когда надо, — бросаю и продолжаю идти в сторону лестницы, что ведёт на цокольный этаж, где, собственно, и находятся камеры для задержанных.

— А что там? Секретное помещение? — интересуется Комарова заговорщицким голосом.

— Ага, там пытки проводятся, — абсолютно серьёзно отвечаю и вижу, как бледнеет лицо девушки.

Храбрости ноль, только вид делает, что ей всё по плечу.

— Здравия желаю, товарищ капитан, — вскакивает со своего места сержант.

— Сядь, — отмахиваюсь от него. — Карманы на выворот, девица, — обращаюсь к Комаровой.

— Девицы — это ваши ночные грелки, — обиженно бросает, глазками своим синими на меня зыркнув.

— Смешно, — с серьёзным выражением лица проговариваю. — Карманы, — повторяю, и она неохотно достаёт телефон, кошелёк размером с её ладонь и какие-то помятые бумажки. — Всё достаём. Или мне тебя обыскать? — наклоняю голову набок.

— Живодёр, — мотает головой, тяжело вздыхая.

— Смотри, а то этот живодёр откусит тебе язык, — шепчу, наклонившись к ней.

— Держите дистанцию, товарищ милиционер, — поднимает руки и делает шаг назад, упираясь задницей в железные прутья.

Решаю промолчать, наблюдая за тем, как она драгоценный фотоаппарат с шеи снимает и на стол сержанта кладёт, а потом хлопает себя по глубоким карманам, показывая, что больше ничего нет. Но я не дурак вроде.

— Нет-нет, дорогуша, — делаю шаг, всё же собираясь сам всё проверить.

— Товарищ капитан, — зовёт меня кто-то со стороны лестницы. — Вас Борис Васильевич ждёт, — добавляет парень, и я глаза прикрываю и зубы до скрежета сжимаю.

— Иду, — кричу в ответ. — Эту в камеру, — обращаюсь к дежурному, кивая на Комарову. — И не смей с ней в диалог вступать. Тебе ясно?

— Так точно, товарищ Капитан, — отдаёт честь сержант, и я поворачиваюсь к девушке.