– И как вы туда пролезли? – наша «королевишна» шагает вперед, преграждая нам дорогу. Упирает руки в бока. – Да эти билеты было фиг достанешь! Я не смогла! А эти две нищебродки пролезли! Куда охрана смотрела? У них глаз нет? Не видели, что ваши платья полный дешманский отстой? Фу, как можно было выкладывать такие фотки? Мне так стыдно за вас! За ваш вид!

– Ну, мы-то в дешманском отстое там были, – нагло усмехается в ответ Маша, – а ты в своем брендовом шмотье – нет. Ты себе даже представить не можешь, как там было круто.

– Могу! – рявкает раскрасневшаяся от злости Тина. – Я там бываю часто!

– А чего тогда бесишься? – Маша захлопала ресницами. – Выгуляешь еще свои бредовые шмотки. Да хоть на новогодней вечеринке.

По ставшему еще более злым выражению лица Тины Машка делает правильный вывод:

– Что, и туда билеты не достала? – ударяет она по больному.

– Я туда еще сто раз схожу, – Тина вздергивает нос. – А ты всего разок. Вы хоть один коктейль попробовали? Вам там по карману только вода из крана в туалете. Или протащили с собой в сумочке?

– Главное, что мы там были, – Маша ехидно улыбается. – И Морозова видели. Ух, красавчик! И вечеринка была мегакрутая! Отдыхай, Тиночка, и не лопни от злости. Наверняка в следующем году билетики тебе достать удастся.

– Ах ты... – начинает Тина, но скандал прерывает появившаяся Грымза.

– Так, у всех три минуты, чтобы занять свои места, – грозно произносит она, проходя мимо нас в аудиторию.

Все кидаются за ней, спеша рассесться по местам. Я обрадовалась этому перерыву, а Маша шла с видом победительницы. Всегда завидовала ее умению держать удар. Маша никогда в карман за словом не лезла.

В перерыве нас с Машей снова окружают. Вопросы сыплются со всех сторон. Маша чувствует себя звездой, показывала фотки. А мне и показать было почти нечего. Я просто забыла сделать фотографии.

– Вот ты блин! – огорченно произносит наша одногруппница Елена. – Ирка, ну могла же видос снять!

– Забыла, – пожимаю плечами.

Расскажи я им сейчас свои приключения, все будут слушать и не верить своим ушам. Можно было бы нафоткаться с того балкончика, Тина наверняка бы поняла, откуда сделаны фото. Тогда бы точно лопнула от бешенства. А уж сделай я фото квартиры Морозова... и его...

От мысли, что могли бы появиться фото нас вдвоем, меня бросает в дрожь. Но ни я, ни он телефоны не доставали. Я даже и не вспомнила о сотовом. Но в клубе есть камеры...

«Ира, не паникуй! – приказываю себе мысленно. – Ну камеры и что? Ты ничего не взяла и ничего не сделала. Подумаешь, сбежала... Невелика потеря для такого, как Морозов».

Я только поддакиваю Маше и вскоре от меня отстают. Машины рассказы гораздо интереснее. Она рассказывает и о том, как уехала с каким-то мажором. Про его шикарную квартиру и тачку, и какой он козел. Тут в разговор включается Тина, не может сдержать злорадства:

– А ты что думала? Обрадуется, что подцепил лимиту нищую? Сразу воспылает к тебе любовью и быстренько женится? Щас! Размечталась!

– Да нужен он мне, – отмахивается Маша. – Просто было интересно. Свой интерес, – она стреляет глазками, – и не только, – делает многозначительную паузу, – я удовлетворила.

Нас снова прерывает звонок. Расходиться никому не хочется, но приходится. Но в перерыве нас опять окружают. Машин звездный час продолжается целый день, она наслаждается вниманием, упивается им. Всем интересно знать, как и где она достала билеты, но вот тут Машка кремень. Ни словечком не выдала тайны.

А я стараюсь, наоборот, не вспоминать, что было после клуба. Особенно те слова, что я услышала. Но они очень четко отпечатались в моей памяти. Слезы обжигают глаза, и я отворачиваюсь, часто-часто моргаю. С трудом удается удержать их в себе.