Сигарная комната встречает меня ароматом табака, плывущей по воздуху серой дымкой и полумраком. Останавливаюсь в двери, незаметно поправляю пистолет, висящий за поясом — с ним спокойнее. Осматриваюсь вокруг, замечаю мерно мигающий огонёк камеры — наблюдение за помещениями клуба ведётся круглые сутки. Безопасность превыше всего — это я понял в десять, когда меня украли конкуренты отца.

На тёмно-зелёные стены падает отсвет от выполненных под старину светильников, а на портрете Черчилля — большого фаната сигар — пляшут тени.

В одном из кресел сидит Архипов, пускает струйки дыма, но довольным не выглядит. Ему около шестидесяти, но только недавно его волосы начали седеть, а морщины на лице стали глубже.

Мы нечасто видимся, но я отлично знаю, каким опасным может быть этот человек.

— Кирилл Олегович, приветствую, — с усталой улыбкой поднимается навстречу и тянет руку для рукопожатия.

Мы, как два боксёра перед боем, долго смотрим друг другу в глаза, не говоря ни слова.

— Отличный клуб, сигары высший класс, — улыбается, обводя помещение руками.

— Точно для этого пришли?

— Ты изменился, — замечает, усаживаясь обратно в кресло, я занимаю место напротив. Вытягиваю ноги, откидываюсь на спинку и смотрю прямо на Архипова.

Его опасно выпускать из поля зрения.

— Мне уже тридцать шесть, не восемнадцать.

— Да уж не восемнадцать, — короткий булькающий смешок вылетает из его горла, и пухлые губы смыкаются вокруг сигары. — К такому сосунку я бы и не пришёл.

— Мне вообще удивительно вас здесь видеть, — веду плечами, разминаю шею и подаюсь вперёд, упираясь локтями в разведённые колени. — Может быть, оставим обмен любезностями и перейдём к сути? Меня там покер ждёт.

Архипов берёт со столика бокал коньяка, смотрит на меня через тёмную жидкость и делает большой глоток.

— К сути так к сути, — растягивает губы в усмешке, а глаза остаются ледяными. — Я умираю.

Давлюсь воздухом и кашляю до слёз из глаз. Неожиданное признание.

— Я тут при чём?

— Что, даже вежливого сочувствия не выкажешь?

— Оно вам так необходимо?

К смерти я отношусь просто. Стараниями отца, готовившего меня в наследники. Я видел столько дерьма, столько крови, что меня мало чем можно удивить. Но сейчас я в замешательстве — не могу понять, за каким чёртом Архипов полез ко мне со своей предсмертной речью.

— Ты умный мужик, и мне от тебя не фальшивая херь нужна, и не слёзы.

— Тогда что?

— Женись на моей дочери.

***

«Женись на моей дочери», — проносится в голове, воспоминания стираются, картина мира меняется.

Я снова в помпезном зале, а от запаха цветов начинает ломить виски. Когда же это кончится?

Женщина в розовом терпеливо ждёт, пока Тина станет под аркой и можно будет начать церемонию. Ждут и гости. Напряжение разливается в комнате, и его аромат — острый, насыщенный, густой — заглушает всё. Колкий взгляд вонзается в затылок, я оборачиваюсь и вижу Рустама Алиева, глядящего на меня, словно я червяк под лопатой.

Но стоит посмотреть прямо на него, Рустам растягивает губы в улыбке, хищно раздувает ноздри и смотрит на идущую по проходу Тину. Его взгляд… не такой восторженный, как у Захара. Алиев смотрит на девушку с неприкрытой похотью, глаза щурит и стирает что-то с уголка губ, будто бы действительно слюни пускает.

С семьёй Алиевых мы давно ведём бизнес — ещё с тех времён, когда отец начинал, а уже после передал всё мне. Из всех Алиевых именно Рустам кажется мне самым скользким. Ему двадцать семь, у него звериная хватка, никаких тормозов и тяжёлый взгляд из-под слегка набрякших век. Невысокий, весь какой-то узкий и вечно напряжённый, рядом с ним хочется достать пистолет и готовиться к обороне.