— Прости, но мне не станет легче от осязания, что ты всё это понимаешь.

— Я и не стремлюсь облегчать свою вину. Я прекрасно понимаю, что поступаю отвратительно, но, как видишь, у меня просто нет выбора.

С этими словами Карл с силой поднял руку вверх и, расстегнув пуговицу на рукаве чёрной рубахи, закатал ткань по локоть. Я же увидела, что его рука выглядела практически… иссохшей? На ней проступили вены, и было такое чувство, что я буквально смотрю на покрытый кожей скелет, в котором ещё кое-как циркулирует кровь.

— Только не говори, что ты тоже болен. – прошипела я, одергивая себя от любого проявления сострадания в сторону некроманта.

— Нет, скверна сначала забирает слабых. Я здоров. – его рука почти мертвецки упала на грудь. – Но больных становится всё больше, и я отдаю всю магическую энергию до капли, лишь бы помочь очередному жителю королевства пережить новый день. Потому что ничего другого я сделать просто… не могу.

Я замолчала, не зная, что ответить на подобное откровение. Впрочем, ничего нового я не услышала, однако Карл выглядел таким болезненным, что это шевелило что-то внутри меня. Легче ненавидеть человека, который просто ставит перед тобой абсурдную задачу. А вот ненавидеть того, кто снова и снова так измучивает себя, чтобы самому решить эту проблему, было уже сложнее.

—  Знаешь, я никогда не хотел быть королем. – сдавленно продолжил Карл, слушая моё молчание. – Смотря на моих родных, я понимал, что это скорее бремя, нежели благо. Огромная ответственность, которая давит на твои плечи, и не может тебя сломать пополам лишь в том случае, если ты будешь отдавать всего себя. Если ты будешь принимать иногда ужасные решения. Если согласишься переступать через себя. Быть хорошим королем, сохраняя чистую совесть – это просто невозможно. В детстве мне казалось, что всё будет как в сказке. Я буду тем самым избранным принцем, проблемы вокруг которого решаются одним взмахом меча, и тот обязательно нацелен против самых страшных врагов. Но… – он сдавленно усмехнулся, – … в этом мире ничего не делится на абсолютно чёрное или белое. Всё и все вокруг серые, и именно ты должен выбирать, что нужно обелить, а что покрасть в тон темнее. И что бы ты ни выбрал, всегда найдутся те, кто тебя осудит. А, возможно, это будешь ты сам.

Карл сделал паузу, потому что его вдруг одолел болезненный кашель. Я же просто сидела и смотрела со стороны, как он тяжело дышит и продолжает рассуждать о философских вещах. Впрочем, с каждым новым его словом мне становилось чуточку не по себе…

— Если честно, мой отец пытался сделать всё, как в сказке. – хрипло продолжил некромант. – Пытался быть хорошим королем, не марая свою совесть. В конце концов, это вылилось в большой упадок и разруху. Его доброту принимали за слабохарактерность, а его желанием остаться чистым перед всеми крутили, как хотели. И самое печальное в этой истории, что в конце жизни он понял свои ошибки. Понял, что делал всё не так, вот только было уже поздно. И он не мог ничего, кроме как взять с меня обещание, что я всё исправлю, и не буду идти на поводу у своей совести. – Карл вдруг обернулся ко мне. – Поэтому, если хочешь знать, понимаю ли я, что поступаю с тобой с самого начала неблагочестиво – о да, ещё как понимаю. Но мог ли я поступить иначе?

Он поджал сухие тонкие губы, отводя взгляд в пол, а после поднимая его вновь к потолку и отвечая ещё на тон тише:

— Нет, не мог. Потому что от решения одной женщины зависит жизнь очень многих людей, за которых я в ответе. И я просто не мог рисковать ради того, чтобы сделать всё так, как велит мне совесть. Это не значит, что я не сочувствую тебе. – он замолчал на секунду, сбивчиво вздыхая. – Впрочем… важно ли это, когда на деле всё остаётся так, как есть?