— Ладно, — сказала я, — с толкуном этим, вроде, понятно. И я даже догадываюсь, почему за эту гору война началась. Не могу лишь понять, она что, ничейной была? Граница ведь должна существовать! Если Индюк с нашей стороны, то какого хрена эти ронадонцы лезут? А если гора на их стороне, то надо нам успокоиться.

— Граница-то есть! — воскликнул Мух. — Но она там проходит по речке. Даже не речка это — так, ручеек. И этот ручеек всегда протекал вдоль того склона Индюка, который повернут в сторону Ронадона. Поэтому наши были уверены, что имеют на гору полное право. Пришли туда толкун добывать, а там уже вовсю ронадонцы орудуют. Наши на них: «Что вы делаете?! Вон отсюда!» А те: «Это вы отсюда идите, потому что Индюк наш, вы что, границы не видите?» Наши смотрят, а ручей уже с этой стороны гору огибает.

— Вот негодяи! — возмутилась я. — Они ручей по новому руслу пустили!

— Ронадонцы это отрицают, — сказал кэдаус. — Говорят, он сам так потек.

— Ага, сам! — воинственно взмахнула я руками. — Вот прям во славу Ронадона! Не-ет, гнать надо этих жуликов оттуда в три шеи! Теперь я понимаю, почему Карапэуз туда собрался, ничего в этом странного нет.

— Дело в том, что война уже месяц идет. И до сих пор вполне как-то справлялись без Карапэуза. А тут вдруг ему приспичило! Му-ух! Нет, тут что-то не то.

— Ну тогда идем к принцу, — сказала я. — Все у него и выясним.

— Лучше, думаю, все-таки не идти, а ехать, — поправил меня Мух и тут же принялся оправдываться: — Ты только не подумай, что мне лень идти — у меня-то четыре лапы, и передвигаюсь я на них с удовольствием, причем куда быстрее тебя. Но ходить пешком по городу для графини как-то не очень уместно, поэтому я и предлагаю поехать в твоей личной карете.

— Кстати, — вспомнила я о до сих пор не разрешенном вопросе. — Ты и раньше упоминал, что я графиня. Можно чуть подробнее об этом?

— А что об этом говорить? Какие тут нужны подробности? Графиня — и есть графиня, дочь покойного графа дада Моррон.

— Я верю тебе, чего ты дакаешь? — спросила я.

— Я не дакаю…

— Ну как же! Ты сказал: «Да-да, Моррон!»

— Я сказал: «дада Моррон». Просто поражаюсь, как много ты забыла, даже самые прописные истины, которые знает любой…

— Любой кэденок, — прервала я Муха. — Вот только не надо меня постоянно сравнивать с вашими детенышами! Я человек. Потерявший память. Это ведь не моя вина, правда?

— Прости, — смутился кэдаус. И продолжил уже более покладисто: — Дада — это фамильная приставка у дворян. Означает, что ее обладатель имеет какие-то владения. У обычных дворян это просто «да», а у вековых — «дада».

— У вековых? — округлила я глаза. — Это как? И что у меня за владения?

— Вековой дворянин — это тот, кто носит свой титул уже больше века. Твой отец был графом аж в десятом поколении, соответственно, ты — одиннадцатая. Это очень серьезно, такие древние корни есть мало у кого в королевстве. Потому, между прочим, и король не против ваших отношений с принцем.

— А владения? — не унималась я.

— С этим чуть хуже, — смутился кэдаус. — Из доступных владений — только этот вот замечательный дом и небольшой сад вокруг него. Но зато красивый! А еще в нем фруктовые деревья имеются. Между прочим, очень вкусные груши, тебе нравятся. А также немного винограда темных сортов…

— Подожди ты с грушами, — нахмурилась я. — И с виноградом тоже. Ты сказал «из доступных владений». Значит, есть и недоступные? Они что, высоко в горах?

— Наоборот, глубоко в море. Ну, может, не везде очень глубоко, но все равно под водой. Когда-то у ваших предков были большие угодья, там жили люди, растили тот же виноград и прочие полезные культуры, но лет триста назад… или двести… я путаюсь в больших временных отрезках… в общем, когда-то давно море затопило ваши владения. То есть они у вас как бы имеются, но они недоступны.