Тувэ посмотрела в конец коридора. Нет сердца, значит. И почему ее до сих пор не сожгли? За такое тут ведь отправляют на костер.

***

Глория рыдала. Выла, совсем позабыв о манерах и задвинув подальше свою гордость. Она каялась и умоляла Элиота миловать ее. Все ему выдала, все имена назвала, что знала. Ведь он так на нее посмотрел… Был так ласков. Как никогда не был прежде. И она доверилась, подумала, что он простит ее, что его сердце дрогнет. А он…

Бессердечный скользкий ублюдок!

Элиот выслушал ее исповедь, похолодел лицом и безжалостно бросил:

— Казнить за измену и предательство короны.

Вот и все. Глория шла по темному коридору. На эшафот. Бывшая королева три года назад шла этим же путем. Интересно, как быстро Камеристка сведет в могилу северянку? Глория вот продержалась почти год.

— Эй, — она посмотрела на свою свиту через плечо. — Ты хоть на миг была мне предана?

— Я служу Его Величеству королю, — бросила, ни секунды не раздумывая. Манеры у Камеристки были такие, что даже Глории оставалось только завидовать. Вся приличная, безукоризненная. Это с такими-то король любил спать? Он не делил с ней постель из-за того, что его королева не дотягивала до этой Камеристки? — И вы всегда знали об этом, Ваше Величество.

Глория снова рассмеялась. Реветь хотела, метаться в истерике, биться, но слезы сопровождались смехом. Злобным и таким… Так леди и королевы не смеются. Но ей-то уже было плевать. Она сдохнет через минут пятнадцать.

Камеристка не скрывала, что была верна королю, но и прислуживала Глории так, как ни одна фрейлина не могла. Она как будто угадывала желания. И Глорию это вполне устраивало. Её секреты, доверенные Камеристке, по двору не бродили. Она всегда знала, что нужно королеве, какое платье выбрать, какие украшения, что подать на десерт, чтобы поднять ей настроение. Сама никогда не была вычурной и не раздражала. Глорию всё устраивало. Она не задавалась вопросами. Тем более планы её отца шли как по маслу. Камеристка, естественно, должна была быть о них ни сном ни духом. И ведь Глория держала язык за зубами!

Церковь отца поддерживала. Нужно было свергнуть короля и усадить на трон того, кто полностью устроил бы священников и знать. Все почти получилось. Отец занял бы престол, как единственный, кто остался хоть каплей крови связанный с троном, ее выдали бы замуж за кого-то подходящего, она бы родила наследника… Отец в подробности не вдавался. Леди в подобных делах ничего не смыслят. Он лишь давал ей указания — Глория выполняла. Делала все точно по его наставлениям, и все равно!

Мерзавец Элиот! Он не любил ее! Да что там, даже не уважал! Захаживал в ее покои раз в месяц, если надавят на него, и на том все! Она ненавидела его! Просто ненавидела! А теперь еще и желала ему сдохнуть в муках! Дьявольское отродье! Она поверила ему! Выдала всю свою семью, всех союзников! Все, что знала, и вот как он с ней обошелся!

Как? Как они могли попасться? Камеристка? Она единственная из ее слуг осталась в живых, стояла подле короля, когда ее часть дворца обыскивали и уничтожали всех неугодных.

Нет, Камеристка ничего не могла знать. В эти дела Глория её не посвящала. Никогда. Так как же? Как? Кто их предал?

Глория думала об этом на протяжении нескольких недель. Она плохо спала, не ела, ждала дня своей смерти и все гадала, кто мог их предать?

Кто-то из церкви? Высшие служители, конечно, не пострадали. Никого не убили. Священников, связанных с герцогской семьей Глории, выслали в другие королевства, направили в самые отдаленные башни. Они не могли быть предателями. Ведь Король Элиот и им стоял поперек горла. У них было какое-то свое противостояние. Хотя, конечно, вид все участники конфликта делали, словно вообще ничего подобного между ними никогда не было. И все-таки…