Она разрешает! В любое другое время Марко посмеялся бы, что женщина что-то там разрешает мужчине, но сейчас думать и смеяться совсем не хотелось, и не хотелось больше сдерживаться. Марко положил ладонь на один золотистый персик, ощущая твердость соска и атласную гладкость кожи.

Глаза Сафоры были совсем рядом – колдовские, темные, блестящие, как бриллианты. Этот взгляд зачаровал, удержал властно, как цепью. Марко сжал руку, наслаждаясь упругостью женской плоти, а потом приласкал грудь, так удобно устроившуюся в его ладони.

- И вторую тоже, - шепнула Сафора.

- Сам знаю, - ответил он, едва переводя дыхание.

Движения его перестали быть нежными, теперь он сжимал ее груди почти грубо, требовательно. Через мгновение женщина была опрокинута на спину, в подушки, а Марко, встав на диван коленом и нависнув на ней, лихорадочно терзал пряжку, расстегивая свой пояс.

Сафора смотрела на него со странной усмешкой, и Марко заколебался – не задумала ли какой подлости? Но в комнате они были одни, и женщина не делала ничего, чтобы его остановить.

Расстегнув пояс, Марко бросил его на пол, задрал камизу и дернул завязки на штанах. Сейчас он успокоит ноющую плоть, а брабантская сучка будет повизгивать под ним и просить еще.

- Остановись, - сказала вдруг она негромко.

Остановиться? Да она спятила! Как остановиться, когда все горит!

- Встань, я хочу на тебя посмотреть, - Сафора говорила спокойно, даже тихо – приходилось вслушиваться в ее слова, но что-то странное приключилось от этого тихого голоса.

Руки и ноги перестали повиноваться, и Марко послушно поднялся с дивана. Это было похоже на помешательство – он мыслил, желал, понимал, что подобное невозможно, но тело отказывалось подчиняться. Его тело было покорно приказам Брабантской правительницы. Что это? Колдовство?

- Что за ерунду ты творишь?! – возмутился он, пытаясь разорвать невидимые оковы.

- Повернись, - велела она ему, и он послушно повернулся, как паяц на веревочке.

- Красивый мальчик! – восхитилась Сафора, опять устраиваясь на боку и подпирая точеной рукой голову. – Только твоя хламида мешает. Сними ее.

Марко ничего не имел против, чтобы раздеться, но он хотел сделать это по своему желанию, а не по указке брабантской шлюхи!

- Немедленно отпусти меня! – почти прорычал он, а руки уже стягивали камизу мешком через голову и бросили на пол.

- Хорош, - Сафора с удовольствием разглядывала принца, словно не замечая его гнева. – Настоящий горный козел! Наглый, самоуверенный, ограниченный, как все Капра! Уперся рогами – и не сдвинуть!

- Я тебя придушу, нахальная кошка, - прошипел Марко.

- Придушишь? – она вскинула брови. – Возьми себя за горло.

- Ты что задумала?! – заорал он, когда его руки сами собой сжали его же горло.

- А теперь подумай, Марко Капра, что будет, если я прикажу тебе сжать пальцы посильнее, - Сафора приподнялась на локте, и из ее темных глаз словно вылетели молнии.

- Не посмеешь, - прохрипел Марко, противясь непонятной силе, которая желала убить его его собственными руками.

- Посмею, но не захочу! – Сафора со смехом упала на подушки и взяла еще одно пирожное.

Колдовство немного отступило, и Марко наконец-то смог дышать свободно, но когда хотел броситься на ведьму, ноги отказались идти. Так он и застыл в двух шагах от дивана, голый до пояса, возбужденный и совершенно бессильный.

- Пусть тебе будет уроком сегодняшний вечер, - Сафора заговорила совсем другим голосом – стальным, который так и звенел на высоких нотах. – Я долго терпела твои выходки сегодня - они развлекали меня, признаюсь. Но всему есть предел. Ты мог подумать, что я – Сафора Брабантская, наследница великих правителей прошлого, пожелаю стать любовницей иллирийского козла? Пока твои предки вычесывали репей из козьих шкур, мои повелевали половиной Иллирии! Умеешь ли ты читать и писать, молокосос? Или только способен, что задирать женщинам юбки? Впрочем, - добавила она с ледяной улыбкой, доведя Марко до бешенства, - ты и в этом неискусен. Никакой изысканности, один бестолковый напор… Сейчас пойдешь к своему отцу и расскажешь, что здесь произошло…