- Никому не позволено смотреть на мою женщину. Только мне. Это моя девочка. Я тебе глаза вырву.

Страшный рык вывел меня из кровожадных мечтаний. Я даже не поняла ничего. Вдруг оказалась в шикарном пиджаке моего кавалера, в котором утонула до колен.  А  Свенсон болезненно хрюкгув, свалился к моим ногам и уткнулся носом в мои балетки из которых клочьями торчала вата. 

- Я не твоя, - вредно фыркнула, от чего ремни на моей голове лопнули, и остатки платья на заднице тоже. И правое ухо предательски зашелестело скотчем. Хищник стоял сжав огромные кулачищи, и был сейчас страшен.

- Ты пожалеешь, Корф, - прошипел Свенсон, поднимаясь с земли. 

Только вот  этому черту явно было по фигу все. И то что его главный проект уплывает из рук, и то что Свенсон сыля проклятиями уходит. 

Он вдруг притянул меня к себе, и запутался руками в моих волосах, будто пытаясь что-то нащупать. И лицо его оказалось прямо перед моим.

- Это же ты, мать твою, - выдохнул он в мой рот.- Пахнешь так же. И эта родинка на груди. Я с ног сбился...

- Нет, это не я, - пропищала я, вырвавшись из цепкого захвата. Голова закружилась, я сделала шаг и наступила тьма.

Сознание возвращалось странными вспышками. Словно в голове взрывалась сотня малюсеньких петард. И мои чертовы уши явно были на свободе, потому что я не чувствовала постоянного напряжения кожи. Осознав это я окончательно пришла в себя.

- Девочка моёденькая, хоёсенькая. Пъёсто давъение немного упаё. Все пъидет в нойму. Беспокоиться не о чем,- блеял кто – то над моей головой, не выговаривая ни одной буквы. Меня затошнило, как в детстве на идиотской карусели.- Вы бы батенька успокоительного хъяпнули, или покъепче чего нибудь. Но только немного, в теяпевтической дозе. Много вам нельзя, вы становитесь агъесивным. Вон как шведа ясписали. Къясота.

- Я у тебя спросил, что с девчонкой, Пилюлькин? – прорычал знакомый мне голос. По телу толпой ломанулись одуревшие мурашки. Черт, когда он рычит, я вся дрожу. Это нормально вообще? – А не как мне успокоиться. Я умею управлять своим гневом.

- Девотька, хоёсяя,- завел свою шарманку доктор.- Таз шиёкий. Все с ней будет хоёсё.

- При чем тут таз?- ошарашенно поинтересовался Корф.- Я блин не стирать с ней собираюсь.

 Как раз в этот момент мне в сгиб локтя впилась игла, и я вздрогнула от неожиданности.

- Сдеяем анализы станет ясно, что съючиёсь с вашей обоже. Я думаю, что пъёсто пеенейвничала. Такое съючается с дамами пъи гоймонайной пеестъёйке. А таз важен, батенька, очень важен в ёдовспомо...

И тут я открыла глаза и резко села. В глазах начался парад планет невероятной красоты. Даже и не знала даже, что такие цвета, которыми в моих глазах сейчас вспыхивали огромные шары, существуют.

- Со мной все хорошо, - пробулькала я, пытаясь понять, где небо, а где земля. – Я здорова как корова. И анализы делать запрещаю. Кто вам вообще позволил?

- А вот, ваш супъюг. Он сказал, что натянет всем тут гъяза на ягодичные мышцы, если мы не... В общем, мы свою яботу деяем,- прокартавил благообразный дедок, наряженный в белый халат и медицинский накрахмаленный колпак. Я такие у докторов видела, когда еще ребенком была наверное. Когда Мотя таскала меня в поликлинику по поводу и без повода. Даже прыщ на моем носу вызывал у нее лютую панику, она одевала меня в сто одежек, перевязывала колючим пуховым платком, даже летом, и перла к участковому доктору, у которого при виде нас начинал дергаться глаз и день переставал быть томным.

- Он мне не супъюг, тьфу ты, прости господи. Этот человек мне никто. Я его вижу в первый раз в жизни. И вообще, мне пора,- хмыкнула я, пытаясь гордо подняться с мягкого ложа. Черт, это ведь она наверное меня сюда перенес. Тащил, как трофей, голую, обхватив своими ручищами. Я приподняла простыню, которой была накрыта. Убедилась, что из одежды на мне лишь чертовы трусы, и рявкнула, - мне нужна моя одежда.