– Вы считаете, что это всё же могло быть убийством?

– Повреждения от укусов, а летальным стало одно из них, конечно, свидетельствуют не об этом…

– Но вы всё же допускаете, что ее мог убить человек и… эммм… замаскировать останки подобным образом?

Дима пожалел о сказанном и начал злиться, в том числе и на себя. Версию о том, что на девушку умышленно могли натравить пса, следует держать подальше от прессы. Милиционеру вновь показалось, что журналистка пытается быть умнее его и берет на себя инициативу.

– Кажется, мы договорились, что не будем давать друг другу рекомендаций.

– Я согласна. Простите, что перебила.

Слегка смутившись, Дмитрий продолжил:

– Останки покойной показывают, что она была жестоко растерзана. Пока что продолжается экспертиза, но по характерам повреждений мы считаем, что ее загрыз какой-то дикий или одичавший зверь. Скорее всего, стая бешеных собак или волков на нее не нападала.

– Ваша главная подозреваемая – Ольга Лисицына, хозяйка псарни?

– Верно. Но мы не спешим с обвинением. Будь то халатное отношение к содержанию собак либо непреднамеренное или даже умышленное убийство, например, если она натравила по той или иной причине псов, мы должны… хммм… найти соответствующие доказательства.

– А как вы думаете, у Ольги мог быть мотив?

– Сказать по правде, я продолжаю ломать голову над этим вопросом и однозначного ответа у меня пока нет.

Вика смутилась:

– То есть ваша единственная подозреваемая и вовсе не подозреваемая? – улыбаясь, произнесла она с нотками иронии в голосе.

– Я смотрю, вы еще даже не написали статью, а уже даете свои заумные оценки, – ответил Дима, откинувшись на стуле и сложив локти на груди. – Что же, это в духе независимых журналистов.

– Возможно, у нас бы в целом лучше складывался бы диалог, если бы вы были более дружелюбны и открыты и не занимали бы всегда сторону своего руководства.

– Смелое замечание. Видимо, даже своим текущим положением вы не особо дорожите.

– Так может, мне и терять особо нечего? Зато за вас я спокойна: кажется, работа в деревне – это как раз то, что соответствует вашим навыкам. И да, я польщена, что вы уделили внимание моей биографии. Парни в форме часто ко мне неравнодушны, – добавила Вика, улыбнувшись.

Дима вскипел. Этот разговор затянулся, и офицер не стал себя сдерживать.

– Можете быть уверены: в случае с этим расследованием поиск виновных не заставит себя ждать, и они будут наказаны. О чем писать сейчас – решать сугубо вам самой. Однако я думаю, вы прекрасно знаете по опыту своих коллег: упомяните меня или моих сослуживцев в контексте, который нам не понравится, и мы проведем первое в истории Залесья судебное дело с нашей районной газетой. А теперь покиньте кабинет и не отвлекайте меня от работы.

Вика молча встала со стула и, убрав блокнот в сумку, стремительно вышла в коридор. Затем, не сбавляя скорости, она направилась к выходу и покинула отделение милиции.

Возвращаясь в свое жилище из здания РОВД, Костя решил сменить маршрут и пройтись вдоль речки, чтобы проветриться и собраться с мыслями. В этом месте река протекала параллельно Подлесью-1, восточнее от деревушки и дороги, которая вела к мастерской.

У юриста кружилась и болела голова, виски неприятно пульсировали. В ушах раздавался навязчивый раздражающий звон, словно от ультразвука, который мешал сконцентрироваться на деле и привести мысли в порядок.

Костя подумал о Насте, вспоминая счастливое прошлое, и о том, как у них в итоге всё сложилось. А вернее – не сложилось.

Почему она приехала, когда уже было известно о смерти девушки? Ее муж, крутой полицейский, вот так взял и отпустил ее одну? Они поссорились или она уехала тайком? Подсознание Кости помнило, что в хорошую погоду Настя любила читать и работать на берегу. И всё же юрист смутился, когда увидел ее.